Маргарита Резник - Сахар…

«Он не мог просто умереть от сердечного приступа, это неправильно, что-то здесь не так», – думала она. Всматриваясь в Онегу, переливающуюся на осеннем солнце всеми оттенками синего, Агата гадала так и этак, а не мог ли кто-то прийти в квартиру после неё?

Позади чуть скрипнуло, и девушка обернулась. Павел прошёл на тёплый, сделанный из искусственного меха белый коврик лоджии и плотно закрыл за собой дверь. Он встал справа, опёрся рукой о деревянный подоконник и пристально посмотрел на Агату. Всё та же ухмылка, как будто его вовсе не беспокоит смерть брата. Ни единой нотки печали или хотя бы безразличия. Он явно улыбался – уж слишком это подозрительно.

– Ну, и что мы здесь делаем? – спросил он, отведя взгляд на безмятежное озеро за стеклом.

– Павел, послушайте, как именно умер Костя? – Агата повернулась к молодому человеку и, играя роль дотошной журналистки, быстро добавила: – Нет, не то чтобы я Вам не верю, просто сердечный приступ у такого молодого парня выглядит, прямо скажем, не совсем правдоподобно.

– А откуда Вы знаете о сердечном приступе? Я, кажется, ничего не говорил об этом по телефону. – Выражение на лице Павла сменилось недоверчивостью.

Требовалось срочно исправить оплошность, и Агата тут же нашлась:

– Я же специалист по связям с общественностью, помните? От меня не ускользнёт никакая информация. – Девушка улыбнулась по возможности небрежно; и, кажется, он ей поверил – пора продолжать наступление: – Так, что с ним случилось? – суховатым деловым тоном поинтересовалась она.

Молодой человек тяжело вздохнул, видно было, что ему от этой навязчивой особы не отделаться.

– Обещайте, что не напишите этого в своей газете, и вообще, что об этом никто не узнает, – попросил он.

Агата кивнула, глядя в его небесные глаза в ожидании правды. Правды раскаявшегося убийцы. Даже такое ужасное преступление она бы, наверное, ему сейчас простила – за этими божественными глазами она готова была пойти на край света.

– Костю нашли на беговой дорожке, – сказал Павел, – у него действительно произошла остановка сердца, но не от перегрузок, точнее – не только от них. В крови у него оказался сильный психостимулятор – метамфетамин [1]в большой дозе. – Агата все ещё не сводила с него глаз, слушая, приоткрыв рот. – Я знал, что Костя употреблял изредка эту дурь, и всегда предупреждал, как это опасно, но он не слушал. Он вообще старался свести к минимуму наше общение. – Мужчина сделал глубокий вдох носом и продолжил: – В последнее время мы практически не общались. Моя вторая квартира на другом конце города, там я ближе всего к своей работе. Эту квартиру у меня снимал Костя, лишь раз в месяц я приезжаю сюда проверить, всё ли в порядке…

– Так если бы ты не приехал тогда утром… Ой… – Девушка осеклась и тут же спросила – Ты ведь не против перейти на «ты»? – Он кивнул и Агата повторила вопрос: – Если бы ты тогда не приехал, то возможно он так и лежал бы здесь?

Павел уже не выглядел столь бодро, как раньше, казалось, он вот– Вот сорвётся. Но, само собой, сорваться при женщине, практически, девчонке, он не мог себе позволить. Молодой человек сжал губы, быстро проморгался и, сглотнув, тяжело выдохнул, а Агате стало понятно, как ему удаётся держаться таким невозмутимым.

Девушка продолжила:

– Это ужасно. Неужели у него не было друзей? А как же… – И тут Агата снова осеклась, но уже серьёзно укорив себя за столь явную неосмотрительность. Ведь если она сейчас скажет про Андрея – того парня из клуба, партнёра Кости, то может разрушить миф о себе, непорочный образ, который она создавала для Павла.

– Так значит, ты редко с ним виделся? – сменила тему она.

– Да, у нас совершенно разные жизни. Когда после смерти отца мне по наследству достался лесоперерабатывающий завод в Пудоже, я наконец-то смог полностью обратить своё внимание на более интересующие меня вещи. Завод отлично работает и без моего участия, я лишь иногда туда приезжаю, даю указания, и возвращаюсь в город. Зато здесь у меня настоящая работа: я построил на окраине Петрозаводска воспитательное учреждение для трудных подростков под контролем МВД [2]России. Но правоохранители не вмешиваются в мои методы перевоспитания – там работают настоящие профессионалы, воспитатели, этические офицеры [3], которые ни в коем случае не используют телесные наказания, принуждение или психологическое воздействие…

Павел вдруг словно засветился каким-то очень тёплым светом, чувствовалось, что он любит именно эту свою деятельность. Потом он немного погрустнел и продолжил: