Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2

Месье Брошер вынул из кармана пиджака пульт и нажал на нем какую-то кнопочку.

– А вы можете нам привести пример этих, как вы сказали, «странностей», – вновь подал голос Фрэнк. – Только объясните, пожалуйста, по возможности простым языком.

– Извольте, – доктор ответил спокойно, без тени раздражения. – С возрастом некоторые комплексы у небольшого количества людей приобретают… более углубленный характер. К примеру, у нас живет шестидесятилетний мужчина месье Оньесс, который избегает любого общения. Для него легче проживать здесь, потому что в этом случае он может свести свои контакты до минимума. Об этом все знают и даже не всегда здороваются с месье Оньессом, чтобы лишний раз его не волновать. К нам этого мужчину привез его сын пару лет назад. И надо сказать, что здесь месье Оньесс чувствует себя замечательно. Но есть и другая категория людей, чрезмерно общительных, говорливых, и они составляют большую часть проживающих. У себя дома некоторые представители этой когорты навязывали свое общение продавцам, официантам или прохожим. Как вы понимаете, находясь здесь, они имеют то, чего не было у них дома. – Он самодовольно улыбнулся. – Как видите, мы создали здесь, без всякого преувеличения, райский уголок. – Мужчина развел руками и пронзительно посмотрел на меня, будто хотел убедиться, что у меня не возникло никаких сомнений на этот счет.

– Скажите, а как обстоят дела у мадам Сорель? – спросил я. – Какой комплекс у нее с возрастом приобрел угрожающий характер?

Но доктор не спешил отвечать, глядя куда-то поверх моей головы. С секундным опозданием я тоже услышал приближающиеся легкий шаги. К нашему столику подошла симпатичная, пухленькая женщина, лет сорока, в форменном голубом брючном костюме. Поздоровавшись и мило улыбнувшись, она подала нам розовые папки меню и отошла чуть поодаль. Есть мне совершенно не хотелось, но даже если бы мой желудок скрутило от жесточайшего голода – не стал бы я трапезничать в этой райской обители, хотя никаких причин предполагать злой умысел доктора у меня не было. Впрочем, я, в отличие от месье Брошера, выбрал бы другую характеристику для здешнего заведения, что– то вроде сказанного Аль Пачино в «Адвокате дьявола»: «Убивать добротой – это наш секрет».

Просмотрев неплохое меню, я предпочел «Эвиан», Фрэнк – содовую, но без виски, хотя я теперь должен буду сесть за руль автомобиля. Я не стал выражать свое удивление по этому поводу, по-видимому, этот элитный пансионат вызвал и у моего приятеля легкую настороженность, поэтому Тодескини решил встретить возможные неожиданности в трезвом уме и памяти. А может, благоприятная атмосфера тишины и умиротворения внушила ему нужную установку? Надолго ли?

Доктор выбрал молочный коктейль. Если предпочтения в напитках или еде могут характеризовать человека – такой выбор месье Бенуа говорил о противоречивости его натуры.

В ожидании официантки доктор по мобильному телефону давал указания, вероятно, какой-то медсестре. Вскоре наши напитки были бесшумно расставлены на кремовой скатерти. Месье Брошер незамедлительно схватил запотевший бокал с пенной сливочной шапкой. Обхватив узкими губами длинную коктейльную трубочку, он с нескрываемым наслаждением втянул в себя молочную жидкость. И опять у меня возникли какие-то ассоциации, но уже не связанные с херувимами и ангелами, а с другими персонажами: то ли из сказки, то ли из фэнтези. Утолив жажду, мужчина аккуратно поставил бокал и, свободно расположив пухлые ладони на полных ляжках, произнес:

– То, что касается мадам Сорель… – Чуть склонив голову набок и глядя на свой недопитый коктейль, он продолжил: – Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за визит. – Мужчина огорченно вздохнул и глазами, полными боли, посмотрел на меня. – Мадам Сорель очень одинока, несмотря на то что она все время находится в окружении наших жильцов. Ее посещает дочь раза два в год и мадам Виар.

– Скажите, а мадам Николь все же страдает каким-то психическим заболеванием?

– У нее наблюдается небольшая деменция. Но дело не столько в диагнозе, сколько в фанатичном желании мадам Сорель жить в своем прошлом, когда она была еще совсем молода. Но справедливости ради, надо заметить, что мадам Николь с детства страдала незначительным умственным отставанием от своих сверстников. Она, что называется, ребенок «пьяного зачатия». Конечно, ей с трудом давались школьные предметы, а насмешки окружающих не смогли не сформировать у девочки заниженную самооценку. А добавьте ко всем этому проблемы переходного периода. Девушка стала пользоваться успехом у юношей, но в силу своей недалекости не понимала, как может сказаться это обстоятельство на ее будущем. В результате такого промискуитета Николь родила дочь, но от этого не стала умнее и даже, возможно, счастливее. У мадам Сорель была младшая сестра Мишель, которая рано уехала в Париж и наведывалась в родительский дом крайне редко. Мать сестер умерла достаточно рано, отец девушек ненадолго пережил свою жену. Затем и Мишель ушла в мир иной. Мадам Виар, их дальняя родственница, позаботилась о несчастной молодой женщине, оставшейся с малолетней дочерью на руках. – Сделав драматическую паузу, мужчина вынул из бокала коктейльную трубочку и положил ее на бумажную салфетку, а затем сделал глоток напитка из высокого бокала. – С тех пор, вот уже более двадцати лет, мадам Сорель живет здесь. Предвосхищая ваш вопрос, могу сказать, что мадам Оливия все эти годы оплачивает ее пребывание здесь, и уверяю вас, у мадам Сорель есть все основания для счастья. Да и мадемуазель Форестье, полагаю, довольна своей жизнью. – Солнечные лучи послеобеденного солнца на миг осветили его порозовевшее лицо. – Позволю заметить, в нашем пансионате отличный уход и условия более чем комфортные. Да вы и сами можете это наблюдать, – самодовольно усмехнулся он. – Что же касается ее, скажем, отклонений, то оно у нее одно: мадам Сорель любит немного выпить. Да, кстати, этот пакет для нее? – Он кивнул в сторону лежащего в кресле яркого свертка. После нашего подтверждения и уверения, что в нем нет алкоголя, мужчина продолжил свою речь: – Не исключено, что, если бы ее здесь не ограничивали в этом… гм-гм…увлечении, то женщина могла бы стать алкоголичкой. – Доктор вновь развел руками, презрительно скривив тонкую, будто разрезанную скальпелем, линию рта. – Дурная наследственность… гены, знаете ли, еще не научились исправлять. – Мужчина удовлетворенно замолчал, преисполненный гордостью за свой впечатляющий монолог, и вновь принялся за порядком сникший коктейль. Я хотел было задать вопрос, но доктор отказывался закончить свою речь: