Марина Крамер: Не верь, не бойся, отпусти!

— Пока не остыли… — И в голосе столько вины, надо же…

— Светик, ты гений, — доедая, сообщила Аннушка. — Вот правильно говорят — талантливый человек во всем талантлив. Даже в блинах.

— Ой, да брось, — отмахнулся муж, садясь за стол рядом со мной, — великий талант нужен, чтобы блины испечь!

— Ну, что-то Варька не особенно разбежалась.

— Она создана для другого, — спокойно ответил Светик, — она — прекрасный адвокат, успешно себя реализует там, где ей интересно, и я считаю, что этого вполне достаточно.

Ого… что-то новое. Никогда прежде мой супруг не ставил мои профессиональные достижения так высоко, чтоб аж на первое место. Определенно, ревность творит со Светиком что-то невообразимое.

Расправившись с блинами, я встала и хотела убрать со стола, но муж перехватил мою руку, потянувшуюся к Аннушкиной тарелке:

— Не беспокойся, Варенька, я сам все уберу, вам же ехать нужно, — и поцеловал запястье.

Аннушка многозначительно хмыкнула, но тут же поймала мой предостерегающий взгляд и умолкла, хотя явно настроилась сказать что-то ядовитое. Я же прижалась на мгновение щекой к макушке мужа, потом потрепала его волосы:

— Спасибо за блинчики, дорогой, это было вкусно. Ты сегодня поедешь? — я не произнесла слова «к сыну», но мы оба отлично понимали, какую поездку и куда я имею в виду.

— Да, я обещал приехать, но постараюсь не задерживаться, хочу на ужин рыбу запечь, нужно еще на рынок зайти.

Вот это мне, если честно, было непонятно. Человек едет к сыну, которого, оказывается, так страстно хотел, а сам задним умом думает: рыбу купить, на рынок не опоздать. Как так можно… Нет бы — думать, как с ребенком время провести, куда сходить, о чем поговорить…

Аннушка старательно делала вид, что не слушает нашего диалога, копалась в телефоне, но я видела, что ее просто распирает от любопытства. Она так до сих пор и не смогла понять меня, не смогла осознать, почему я так спокойно приняла известие о внебрачном ребенке, почему не запретила Светику общаться с ним. Я не собиралась объяснять, потому, наверное, что и сама еще не до конца осознала. Мне некогда было слишком вникать в это…

— Ну что, едем? — спросила я, глядя на подругу, и та, сунув телефон в карман джинсов, встала:

— Эх, жалко покидать вашу гостеприимную кухню, но надо что-то решать с бабулей. Спасибо за завтрак, Светик.

— Заезжай почаще, — улыбнулся он.

— О, нет! Если почаще — я гардеробчик вынуждена буду сменить, — засмеялась Аннушка, выбираясь из-за стола.

Она непринужденно чмокнула Светика в щеку, как, собственно, делала всегда, с первого дня моего замужества — это был вполне себе сестринский поцелуй, и даже Светик считал, что это в порядке вещей.

Мы вышли на улицу, и я сразу нацепила очки — оказывается, пока мы завтракали, успело появиться довольно яркое солнце, и все вокруг сразу как-то оживилось и засветилось по-новому.

— Весна, между прочим, — отметила Аннушка, открывая машину. — Скорее бы уж, так слякоть эта надоела!

— И не говори…

Я немного задержалась, уцепившись пальцами за дверь, и вдруг почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине. Это ощущение заставило меня оглянуться, и тут же мне на глаза попалась старая, сильно битая «шестерка», которой — я могла поклясться — никогда прежде в нашем закрытом дворе я не видела. Ну, не ездят жильцы нашего комплекса на таких машинах, даже в шутку этого не делают. И почему-то с первой же секунды я уверовала в то, что эта машина принесет чудовищные неприятности.

Сев в Аннушкин «Рэйндж-Ровер», я захлопнула дверь и пристегнулась ремнем. Вяземская, краем глаза наблюдавшая за моими манипуляциями, удивленно спросила:

— Ты чего? Впервые вижу, чтобы ты ремень накидывала. Боишься, что ли?

В ее вопросе был определенный смысл — я побаивалась ездить с ней, потому что моя подруга, предпочитавшая джипы, совершенно при этом не чувствовала их габаритов, и на дороге частенько возникали казусы. Меня всегда удивляло, как это до сих пор Аннушка не попадала в серьезные аварии — разве что фары била регулярно. Но сегодня желание застегнуть ремень безопасности, увы, никак не было связано с водительскими навыками подруги. Меня не отпускало противное чувство, что по дороге с нами может что-то случиться, а потому я только процедила:

— На твоем месте я бы тоже не пренебрегала этой вещью. — И Аннушка, к моему удивлению, послушалась.

Время для поездки мы выбрали, конечно, не самое удачное. Хоть и суббота, а в первой половине дня всегда пробки. Но парадом командовала не я, поэтому молча сидела на пассажирском сиденье, испытывая острое желание закурить. После новогодних праздников я решила снова избавиться от пагубной привычки, но то и дело срывалась. Как говорится, бросить курить легко, сама сто раз бросала. Но иногда обстоятельства вынуждали хвататься за сигарету, чтобы не разбить что-нибудь, например. Последний арбитраж сильно вымотал меня, Светик даже настаивал на том, чтобы я взяла небольшой отпуск и уехала куда-нибудь. Но я не могла бросить дела, которых в конторе внезапно накопилось довольно много, и мои сотрудники вынуждены были подолгу пропадать в офисе, готовя документы для очередного суда. Конечно, в таких условиях я не считала возможным позволить себе отдых. Да и моя клиентка Анастасия Потемкина, вдова владельца жилого комплекса «Снежинка», по-прежнему находилась в бегах, пользуясь гостеприимством и защитой криминального авторитета Туза. Мы довольно часто созванивались с ней, и Анастасия тревожилась о состоянии здоровья своего пасынка Юрия. Старший сын Игоря Потемкина Александр умер при весьма туманных обстоятельствах в закрытой клинике для алкоголиков как раз в новогодние праздники, и Туз помог нам организовать похороны. Теперь наследников немалого состояния Потемкина осталось трое — вдова Анастасия, младший сын Юрий и десятилетняя дочь от второго брака Алена. И только от меня зависело, доберутся ли охотники за наследством до вдовы и ее дочери. Во всем этом деле меня смущали две вещи. Первая — возникший вдруг на пути мой собственный дядя, скоропостижно уехавший на Кипр. И вторая — незримое присутствие некоего человека по кличке Анвальт, адвоката Игоря Потемкина, которого никто никогда не видел. Этот человек-невидимка смущал меня сильнее, чем сбежавший дядюшка. То, что дядя Витя бескорыстно любит деньги и не упускает момента приумножить, так сказать, коллекцию, новостью не являлось, как, собственно, и его интерес к акциям «Снежинки». Но то, что операция по захвату велась с явно криминальным мотивом, настораживало. И еще этот Анвальт… У меня было ощущение, что он знает обо мне все, способен предугадать некоторые мои действия, а я в ответ ничего не могу противопоставить, потому что просто не знаю, кто он.