Рекс Стаут - Подобный богу (= Убить зло)

Когда ты плавал, ловил рыбу, бродил по лесу, читал его книги и лежал на траве, разговаривая с ним, на траве под открытым, усыпанным звездами небом, а над тобой пролетал мягкий шепот деревьев, у тебя было ощущение, что твое здравомыслие оказалось во власти дурного духа и ты ищешь слово, способное изгнать его. Уставший после дневного напряжения, так как Шварц был невероятно активным и ты с трудом поспевал за ним. Он сидел в лодке, вытащенной на берег озера, курил, вокруг спускались сумерки, и после долгого молчания говорил:

- Нет, не думаю, что это важно, но этого, конечно, никто не сможет доказать. Просто потому, что я не могу представить себе организм, который заставляет действовать кто-то, помимо его самого. Разве только стимулы, но это другое дело. Если ты дотронешься до меня раскаленным железом, я отпряну, но железо здесь только внешнее; пружина моего действия находится внутри - это желание отстраниться от того, что может причинить боль. Все моральные и этические нормы не что иное, как то же раскаленное железо Христос и Магомет, Кант и Кальвин, и Энтони Комсток - все они, собственно, одинаковы - невротические кузнецы, которые бросают железо в пламя, раздувают кузнечные меха, затем выдергивают нас и куют.

Ха! По меньшей мере, только некоторые понимают, почему мы отпрыгиваем, - но остальные только скрываются за дерево и строят им рожи...

Это была его любимая тема. Ты молча сидел, курил, лениво прислушиваясь к его болтовне, размышляя, почти спокойный... Горячее железо... Слова... Чушь!

Его отпуск подходил к концу, на День труда Шварцу нужно было уезжать. Ты проводил его по тропинке до Уилсона. Довольный и обрадованный твоим решением остаться, он договорился со Стивом, что он будет снабжать тебя продуктами, а также чтобы он приготовил хижину и лодку на зимовку, когда ты соберешься уезжать. Днем за ним пришел "форд", ты стоял и махал ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом один зашагал по тропе назад.

Ты вынес одиночество всего две недели. После первого же дня и ночи ты стал бояться, во всяком случае, тебе стало крайне неуютно. Все, что в его присутствии было таким приветливым и мирным, - лес, тихое крошечное озерко, обволакивающая тишина, время от времени нарушаемая только пением птиц, шорох невидимой белки или мускусной крысы, - все стало невероятно враждебным и угрожающим. Ты не хотел выходить на озеро в лодке, озеро казалось бездонным, запретным и ужасающим; а что касается леса, то однажды, когда ты направился к вершине холма, куда часто хаживал с Шварцем, ты повернул на полдороги, какой-то момент стоял, затаив дыхание, в самой чащобе леса, а затем стремительно побежал назад по своим следам, чтобы поскорее увидеть сквозь редеющий лес поляну с хижиной и озеро. Хуже всего было по ночам: ты не мог заснуть и, лежа с открытыми глазами в темноте, глазел на квадрат окна, прислушиваясь к тишине...

Как-то, сидя в сгущающихся сумерках у самой воды, ты обнаружил, что раздумываешь о том, что произойдет, если ты выплывешь в лодке на середину озера и спрыгнешь в воду. Естественно, если ты не поплывешь, то утонешь; но сможешь ли ты удержаться от того, чтобы не плыть? Лодка будет находиться от тебя всего в нескольких футах. Сможешь ли ты устоять против желания ухватиться за ее борт?

Даже если тебе удастся захватить лодку и она затонет, до берега всего миля с небольшим. Сможешь ли ты держать неподвижными руки и ноги и уйти на дно? А что, если набить карманы камнями или привязать их в сумке к шее?

Это было бы ужасно, ты не смог бы этого сделать. Открыть глаза и увидеть хижину, лес и небо... Ты наклонился и пошлепал рукой по воде, вздрагивая, затем встал, вернулся в хижину и постелил себе постель, взяв еще одно одеяло, потому что ночи стали заметно холоднее.

Утром, сразу после завтрака, ты направился по тропинке к Уилсону. Он не мог прийти за твоим багажом в тот день, а для того, чтобы вызвать "форд", ему нужно было проехать шесть миль до ближайшего телефона. Ты был вынужден остаться в его коттедже до следующего дня, когда около полудня появился "форд" и доставил тебя в Пайнвилль. Стив встал на заре, чтобы привезти твои вещи. В Портленде ты сделал пересадку на Бостон и прибыл туда поздно вечером. Ты провел ночь в отеле, намереваясь доехать до Олбани на следующий день, а оттуда до Огайо, но, когда настало утро, ты решил, что лучше поехать в Нью-Йорк, и взял билет на скорый поезд.

По мере того как на южном берегу увеличивались в размере "Мерчантс лимитед", ты сообразил, что уже прошла середина сентября и что работы по ремонту дома, возможно, уже закончены - тебе сказали, что это займет всего две недели. Собственно, ты уже знал, хотя и не признавал, что больше никогда не вернешься в однажды оставленную тобой шелуху кокона. Как всегда, ты ничего не собирался делать. Значит, ты хотел остаться в Нью-Йорке? Нет. То есть - нет. Джейн и дети уже вернулись с моря; нет, занятия в их школе начинаются только ближе к октябрю.