Андрей Константинов - Решальщики. Раскрутка

Заинтересовавшая статья оказалась невеликой и более походила на информационную заметку. Так что Дмитрий проглотил ее менее чем за минуту и ничего нового для себя не открыл. Правда, в качестве иллюстрации здесь помещалась фотография героя, но в свете последних новомодных веяний лицо было тщательно упрятано за черным прямоугольником. Который, впрочем, не смог полностью скрыть наличие у Грибкова (в газетном тексте «гражданина Г.») очков. Словом, ничего примечательного в тексте не оказалось, за исключением… фамилии автора заметки. Узрев в подвале статейки подпись «Вадим Столяров», Дмитрий ухмыльнулся и задумчиво вскрыл сигаретную пачку.

Воспоминания такого далекого и в то же время совсем недавнего прошлого обволокли его вместе с табачным дымом…

На третий день после инцидента на улице Некрасова в Управление прибыл проверяющий. С полномочиями надзирающего за проведением служебной проверки по факту ранения старшего лейтенанта Лущенко. Прибыл аж из самой столицы, из аппарата МВД. А аппарат МВД — это вам не хрен собачий! Хотя на тот момент Петрухину, если честно, было всё по барабану. Всё — за исключением состояния здоровья Костыля. Зрение к которому возвращаться не спешило, хоть врачи и делали все возможное и невозможное.

Кстати, фамилия у проверяющего оказалась высший класс — Мудашев.

Дмитрий как только услышал об этом — принялся нервически ржать в полный голос. На что непосредственный петрухинский начальник Петр Григорьевич Андриянов недовольно покачал головой:

— Зря, Дима, смеешься. Он хоть и Мудашев, а до подполковника дослужился. А ты пока в капитанах бегаешь. Вот если бы было наоборот… тогда, конечно. Тогда — смешно. А сейчас иди к себе в кабинет и разбирайся с бумагами. День сиди, ночь сиди, но наведи порядок. Чтоб ни сучка ни сучки… Иди, работай.

Петр Григорьевич — как в воду глядел: с самого утра, сразу по приезду в управу, проверяющий первым делом ввалился в оперскую, затребовал все бумаги из петрухинского сейфа и удалился с ними в специально освобожденный для столичного гостя кабинет — работать. Хотя какое отношение текущие дела могли иметь к силовому задержанию Толика Родины, произведенному в результате личного сыска, было, мягко говоря, непонятно.

Проверяющий трудился от рассвета и до обеда. А сразу после обеда подполковник МВД Олег Юзбарович Мудашев затребовал к себе Петрухина.

— А почему, — спросил Мудашев, поднимая голову от бумаг, — у вас, капитан, не подшит ответ на запрос в Петрозаводское управление?

— Потому что они не дали ответа.

Подполковник посмотрел на Петрухина поверх очков:

— То есть как?

— Этот вопрос нужно задать им, товарищ подполковник.

— Интересно… как же вы работаете, старший оперуполномоченный?

— Сам не пойму, — ответил Дмитрий. — Но дело-то ведь раскрыто, товарищ подполковник. Даже без их ответа на запрос. Преступники в СИЗО отдыхают… В чем проблема?

Мудашев провел рукой по черным как смоль волосам без единой сединки, откинулся на спинку стула.

— Проблема, — сказал он значительно, — в отношении к делу. В СИЗО преступники или не в СИЗО — это второй вопрос.

— Действительно. Подумаешь, ерунда какая: раскрыли банду «новокузнецких» гастролеров, у которой как минимум шесть грабежей, разбой и убийство. Это, конечно, вопрос второй. А то что бумажки в деле нет — это первый.

— Вы, Петрухин, сколько лет в розыске? — нарочито доброжелательно поинтересовался Мудашев.

— Четырнадцать… скоро будет.

— Хм… Странно. Очень странно, что за столько лет работы вы не поняли: в нашем деле мелочей не бывает.

В нашем деле, сказал подполковник. Так и сказал: в НАШЕМ деле!

А Петрухин тут же не к месту вспомнил, как они с мужиками работали по этим отморозкам. Сколько было потрачено времени, сил и здоровья! Вспомнил, как гнали их по обледеневшим крышам на Охте и Валька сорвался, сломал руку и три ребра…

В НАШЕМ ДЕЛЕ, сказал подполковник Мудашев. Ну нормально!

— …как только вы, Петрухин, открыли свой сейф, — доносился откуда-то издалека голос подполковника, — я сразу обратил внимание, что у вас там клей лежит. А ведь не положено.

— Что, простите?

— Клей, говорю, в сейфе держать не положено. Я не хотел было на этом заострять внимание. Зачем буквоедством заниматься? Мелочь в сущности. Но теперь вижу, что это, скорее, ваш стиль. Этакая присущая вам неряшливость. Так что буду вынужден зафиксировать это в отчете. Потому как сплошь и рядом так оно и происходит: начинается с элементарной неряшливости в делах, а заканчивается… выстрелом в своего товарища.