Анатолий Степанов - День гнева

- Где ты все про меня разнюхал, мент?

- Да не разнюхивал я, Танюша, - после первого проигранного сета на ярмарке Сырцов удачно набирал очки. - Просто профессия у меня такая угадывать, - он снова поднял рюмку. - За Москву!

- Пропади она пропадом, - добавила Татьяна и по-мужски махнула рюмашечку.

Выпил и Сырцов, вертя рюмку в пальцах и глядя на нее же, спросил:

- Как ты узнала про меня?

- Заметила. Ты же за мной, как хвост. Вот я и заметила.

- Врешь ты. Ты не могла заметить меня, я бы почувствовал это. Я хороший сыщик, Танюша. Сергей Сергеевич сказал?

- Да иди ты! - послала куда надо Татьяна и быстренько разлила по второй. - Давай за наш фарт, чтобы не кончался!

- Будем считать, что и у меня фарт, - не особо согласился Сырцов, но выпил.

Она скривилась от лимона, зажмурилась, помотала головой и вдруг встала. И его попросила:

- Встань.

Он, не торопясь, поднялся, встал напротив и попросил тоже. Попросил ответить:

- Зачем я тебе понадобился?

Правая ее рука коснулась его здоровенной шеи, проникла под рубашку, погладила по плечу, дошла до мощной мышцы и вновь вернулась к шее, соединясь с левой. Она обняла его и призналась:

- Вот за этим, - и умело поцеловала. Поцелуй длился долго. Потом она, оторвавшись, поинтересовалась: - У тебя чистые простыни есть?

- Есть, - ответил он и вышел в прихожую, искать в стенном шкафу чистые простыни.

Она деловито отодвинула журнальный столик, и диван превратился в кровать.

12

Его рабочий день начался с визита к кинозвезде. Ровно в уговоренные двенадцать часов Роман Казарян позвонил в квартиру на Котельнической, и дверь тотчас распахнулась. Открыла сама кинозвезда.

- Натали, радость моя, подружка... - Роман припал губами к звездному запястью, потом перевернул ручонку, поцеловал в ладонь. Глядя с грустным умилением на седую с малой проплешиной голову Казаряна сверху, сексуальная мечта юнцов семидесятых годов погладила левой рукой (правую он по-прежнему не хотел отдавать) его по волосам и, в джокондовской полуулыбке, откликнулась в унисон:

- Любимый разбойник мой Ромочка, здравствуй!

После долгой разлуки встретились добрые, милые, чуткие люди. Подружка-приживалочка Милочка, находясь в малом отдалении, с душевным трепетом наблюдала за встречей не старых, нет - давних и верных друзей. Роман отпустил, наконец, ее руку, и она, сделав ею плавный жест, пригласила:

- Пойдем ко мне. Поговорим - наговоримся.

Проходя мимо Милочки, Роман без слов - не подыскать нужных слов сжал ее предплечье и мягко-мягко покивал головой с прикрытыми глазами. Сердечно поприветствовал, значит. Хорошо знал правила игры.

В кабинете-будуаре он, усевшись в светлое веселенькое кресло, оглядел внимательно стены и заметил, что:

- Имеются новые приобретения.

Натали вольно раскинулась на причудливом диванчике, закинула ногу на ногу, и закинутая длинная безукоризненная нога явилась на свет в полной своей красе. Покачав золотую домашнюю туфельку, висевшую на пальчиках этой ноги, Наталья заинтересованно (знала: Казарян - спец в этих делах) спросила:

- Ну и как они тебе?

- Судейкин он и есть Судейкин. Тышлер - просто прелесть. А вот Бируля. Сомнителен Бируля. Он лет тридцать, тридцать пять тому назад в моде был, особенно зимне-весенние эти серые пейзажи, и поэтому умельцы подделок весьма лихих налепили довольно много.

- Подделка, так подделка. Если подделка, то замечательная, она мне нравится. Пусть висит, - сыграла полное безразличие Натали. И, чтобы не думать о фальшивом Бируле, чтобы не огорчать себя этими думами, перевела разговор: - Вчерашним звонком ты меня прямо-таки заинтриговал. Я вся внимание, Рома.

Заговорить Казарян не успел: Милочка вкатила в кабинет двухэтажный стеклянный столик на колесиках, на котором в идеальном порядке располагались стеклянный пышащий паром кофейник, стеклянные чашечки, стеклянные тарелочки с разнообразной закусью и стеклянная, естественно, бутылка с лимонным финским ликером. Поставив столик между кинозвездой и кинорежиссером, Милочка холодно сообщила:

- Так я пойду, Ната? У меня в городе дел в непроворот.

- Иди, иди, - согласилась Наталья. - Когда придешь?

- Да вечерком, наверное, загляну. Всего хорошего, Роман Суренович.

Роман проводил ее взглядом, поинтересовался:

- Обиделась что ли?

- Угу. Что беседы беседуем без нее. Ну, да ладно. Говори давай.

Сниматься Наталья стала в конце шестидесятых. Поначалу в амплуа простушек: кругленькая была, пышная, бойкая. Одним из первых снял ее Казарян в роли ядреной дикой таежной девы. Потом похудела, подсобралась, поднахваталась и стала героиней - хороша была, хороша. В моду вошла, снимали ее азартно, много. Затем незаметно перекатило за тридцать, и режиссеры, которые совсем недавно рвали ее на куски, перестали приглашать. В отличие от многих, оказавшихся в подобной ситуации неуравновешенных товарок, она не возненавидела весь мир, не спилась, не сдвинулась по фазе.