Анатолий Степанов - Вечный шах

- Вот отсюда.

- А он где был?

Виктор отшагал шагов двадцать и замер, не дойдя до трактора метров пяти.

- С этого места он дал по мне последнюю очередь, - сообщил он.

- Ясненько. - Смирнов подошел к трактору, осмотрелся. - Ну, допустим, он палил, палил в тебя из хорошей машинки "Узи" и промахнулся, что, впрочем, маловероятно. А ты - Сильвестр Сталлоне, Шварценеггер, Бельмондо, мать твою за ногу! - обернулся на мгновение, пукнул, трясясь от страха, навскидку и попал точно в сердце. Интересное кино! А теперь смотри.

- Куда? - с готовностью спросил уже слегка ошалевший Виктор.

- На стенку, у которой был ты. Что видишь?

- Ничего не вижу, - честно признался Виктор.

- И правильно, потому что на стенке нет ничего. А должно быть. В любом случае на такой площади должны остаться сколы штукатурки, следы от выстрелов. Их нет, Витя, и, следовательно, по тебе стреляли холостыми.

- Значит, он меня просто пугал? Значит, я застрелил безоружного?! ужаснулся Виктор.

- Ему было известно, что у тебя пистолет. И вряд ли бы он полез, зная это, на тебя с холостым зарядом. Ему просто подсунули "Узи" с холостыми патронами, а стрелял-то он в тебя всерьез.

- Я - тупой, наверное, Александр Иваныч. Ничего не секу, - признался Виктор.

- Ты и не обязан сечь. Я - обязан. - Смирнов еще раз внимательно оглядел окрестности. - Крутим нашу швейную машинку дальше. Когда ты вышел из пиццерии и шмыгнул в проходной двор, топтун на бульваре по "уоки-токи" сообщил об этом экипажу автомобиля, стоявшего на Сретенке. В нем сидели граждане, хорошо изучившие эту местность, и поэтому все твои хитрожопые финты им сразу же стали понятны. Автомобиль спокойненько въехал в переулок перед пустырем, и, когда ты появился, из него выскочил конюх с "Узи", а, немного погодя, незаметно для конюха, вылез еще один товарищ. - Смирнов, наконец, увидел то, что искал: среди заколоченных досками окон дома напротив было одно незаколоченное. Азартно рявкнул: - Пошли!

- Ищи, Витя.

Сейчас он знал, что искать. Согнувшись в три погибели, он пошел вдоль стен, внимательно глядя себе под ноги. Господи, сколько же человек оставляет после себя дерьма! Битая посуда, бумажки, тряпичная рвань, бессмысленное ржавое железо и собственно дерьмо, в первозданном смысле. Чтобы не вляпаться, Виктор, где надо, шуровал подобранной тут же хворостиной.

- Есть, - сказал он с тихой гордостью. - Эта гильза была длинней, толще, одним словом, большего калибра. Смирнов и ее, завернув в бумажку, спрятал в карман. Спрятав, продолжил монолог, начатый у трактора:

- Так-то, Витя. На чем я остановился? Да, еще один товарищ. Этот товарищ спокойненько пробрался сюда, на заранее облюбованное местечко, и стал внимательно наблюдать за вашим драматическим поединком сквозь оптический прицел ночного видения, присобаченный к хорошо смазанному карабину. Терпеливо дождавшись твоего выстрела, товарищ почти одновременно с тобой нажал на спусковой крючок. Вот он-то и не промахнулся. Потому что на таком расстоянии и с таким агрегатом в принципе нельзя промахнуться. Один раз выстрелив, он сделал два дела: убрал ненадежного сообщника, который мог расколоться в пограничной ситуации, и превратил тебя в жидкое удобрение, коим ты в настоящее время имеешь честь быть. Все, Витенька. Ты никого не убивал.

Виктор уже давно надеялся, что это так. Но, услышав железное смирновское "не убивал", почувствовал, как ослабли колени. Жаркая волна от солнечного сплетения пошла к лицу. Дошла, заставив дергаться губы и прикрыть глаза. Явилось освобождение, и захотелось бежать неизвестно куда. Но он, не двигаясь, сказал:

- Спасибо, Александр Иваныч.

Последний раз пересекли веселенький этот пустырь и стали подниматься к Сретенке.

- Как вы додумались до всего этого? - не выдержав, спросил Виктор.

- Ну, во-первых, я хоть и бывший, но все же полковник милиции, и сорок лет сыска чего-нибудь да стоят. А во-вторых, в твоем рассказе о милой встрече с таинственным охранным комитетом заинтересовала одна деталька. Подробно сообщая тебе о том, сколько липовых улик они навесили на тебя в связи со смертью Алексея, эти недоноски о реальном, казалось бы, убийстве упомянули вскользь, между прочим. Ну, а на пустыре все сразу стало яснее ясного: на расстоянии тридцати метров конюх с "Узи" не мог промахнуться, а ты пистолетом не мог попасть.

Вышли на разрушающуюся Сретенку. По битому асфальту метался неряшливый народ.

- Теперь домой, и по маленькой! - бойко решил Виктор. - В честь успеха.