Андрей Бондаренко - Ремарк и миражи

— Нет третьего варианта? — искренне удивился Роберт. — А как же престарелая сеньора Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло и её шустрая сестра донья Хелена?

— Была неправа — с данными фигурантками. Слегка погорячилась. Ибо эта смелая версия чётко попахивает откровенным перебором. С таким же успехом в совершённых убийствах можно подозревать и юную Луизу Никоненко-Сервантес, и твоего уважаемого дедушку.

— Кха-кха!

— Извини, Робби, просто к слову пришлось…

В тринадцать двадцать пять они въехали в Перунью.

«Экзотический населённый пункт, ничего не скажешь», — не удержался от развёрнутых комментариев желчный внутренний голос. — «В том плане, что здорово напоминает среднестатистическое поселение алжирских берберов: сплошные лачуги, халупы, хижины и едкая светло-жёлтая пыль…».

В индейском посёлке, где чистокровных индейцев практически и не было, их встретили очень радушно и гостеприимно: никаких каверзных вопросов задавать не стали, а, наоборот, охотно предоставили в бессрочное пользование — за сущие копейки — трёх отличных мулов. Естественно, после демонстрации заветной «эскадронной» бляхи.

— Почему здешние местные жители — такие неопрятные, грязные и зачуханные? — тихонько ворчала под нос Инни, немного помешанная на чистоте и тщательном соблюдении личной гигиены. — Одеты в какие-то драные и неаппетитные лохмотья. Живут в крошечных строениях самого непрезентабельного и подозрительного вида. Все детишки чумазые — до полного неприличия. Везде и всюду бегают тощие, пархатые и блохастые собаки…. Кошмар сплошной и законченные, не имеющий никаких членораздельных оправданий. Считаю, что за такое вопиющее безобразие надо сечь розгами, предварительно-вымоченными в насыщенном соляном растворе, жалости не ведая…. А не навести ли нам некоторые справки? — обратилась к индейскому вождю с чередой вопросов на испанском языке, а после завершения краткого диалога сообщила: — Удивительное дело, но здешний префект уверяет, что мы — первые бледнолицые люди, посетившие Перунью в текущем году. Очень и очень странно…. Может, мы тянем очередную пустышку, и на развалинах древней крепости сейчас никого нет? Вообще, никого? Или же осторожные и предусмотрительные фигуранты, действительно, прибыли к Кельчуа с чилийской стороны? Ладно, будем надеяться на последнее предположение…

Ещё около часа ушло на сборы, то есть, на размещение дорожных вещей и различных припасов в просторные брезентовые мешки, и на закрепление означенных мешков на спинах сонных мулов.

— Может, слегка перекусим? — предложил Роберт. — Время-то, как раз, обеденное.

— Принимать пищу в такой вопиющей и безобразной антисанитарии? За кого, милый, ты меня принимаешь? Спешно и без малейшего промедления выходим на маршрут. Без малейшего, я сказала. Пока не подхватили здесь какую-нибудь злую инфекционную заразу…. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Где здесь что-нибудь деревянное? Стук-стук-стук…

Вслед за караваном путешественников увязалась пёстрая и шумная толпа провожающих, состоявшая, в основном, из чумазых полуголых ребятишек и разномастных беспокойных псов.

— Давай, любимый, я пойду впереди нашей походной колонны? — взмолилась мнительная Инэс. — Мне как-то неуютно — среди этих тощих и голодных собак. Как бы ни покусали, не дай Бог, конечно…. Кстати, высоченные и заснеженные горы приближаются — такое впечатление — с каждым пройденным шагом.

— Хочешь возглавить авангард? Возглавляй, не вопрос, — согласился Роберт. — А я тогда стану замыкающим и буду усердно подгонять наших неторопливых мулов…

Впрочем, сопровождающие вскоре отстали. Примерно через полтора километра узкая тропа привела путников к высокому камню прямоугольного сечения, грани которого были щедро испещрены — от самой земли до двухметровой высоты — неведомыми письменами-иероглифами.

За этот камень, словно бы натолкнувшись на невидимую преграду, индейские детишки и псы не пошли. Более того, они, помявшись несколько секунд, дружно развернулись и неторопливо отправились в обратный путь — к родной деревне.

— Что это с ними приключилось? — удивилась Инни. — Словно бы чего-то испугались…. Чего конкретно?

— Я думаю, что неких однозначно-недобрых предупреждений, выбитых на данном гранитном валуне, — поправляя на плече ремешок охотничьего карабина, невесело хмыкнул Роберт.

— И что же там — по-твоему — написано?

— Например: — «Направо пойдёшь — всех мулов и лошадок потеряешь. Свернёшь налево — будешь голодать целую неделю, или даже две. А если отправишься прямо, то обязательно попадёшь в мохнатые лапы к голодному и безжалостному людоеду…».