Елена Басманова - Кот госпожи Брюховец

Спускаясь по прохладной лестнице опустевшего дома и усаживаясь на разогретое ярким солнцем сиденье коляски, Мура искоса поглядывала на доктора – Клим Кириллович смотрел на нее ласково, на его губах играла непроизвольная улыбка. По дороге она беззаботно и весело рассказывала о новых дачных знакомых, премилых молодых людях и симпатичных барышнях, которых не было в прошлом сезоне. Не забыла упомянуть о беспокойстве тетушки Полины – конечно, кухарка Фекла не оставит ее дорогого Климушку без обеда и ужина, но кроме пищи нужен и свежий воздух.

На подъезде к Воздухоплавательному парку Мура увидела округлые очертания огромного, окутанного сетью серебристого шара. Он, удерживаемый красными и черно-бело-красными веревками и канатами, лениво покачивался в безоблачном голубом небе, готовый сорваться и воспарить ввысь. Поглазеть на подъем смельчака собралось изрядное количество народу. Площадка, где шла таинственная суета, была оцеплена молодцеватыми городовыми в белых летних кителях, из-за их спин публика видела внушительную корзину, воздухоплавателя, одетого в кожаную куртку и кожаный шлем, его помощников, переносивших увесистые зеленые мешки. Мешки с балластом были помечены белыми крестами.

Мура и доктор Коровкин старались продвинуться поближе к шару. Мура жалела, что не прихватила с собой фотоаппарат, подаренный ей на день рождения сестрой.

– Мария Николаевна! Доктор Коровкин! Идите к нам, отсюда лучше видно!

Мура и Клим Кириллович с изумлением смотрели на пробирающегося к ним расфранченного молодого человека: хорошо сшитый пиджак из альпака, синего легкого шелка белоснежная рубашка, завязанный широким узлом галстук в синюю крапинку, канотье из бежевой соломки на льняных, тщательно уложенных волосах. Они едва угадали в этом франте забавного знакомца по дачной жизни – Петю Родосского. Ныне в нем невозможно было узнать юнца, недавно подрабатывавшего репетиторством и не расстававшегося с потрепанной студенческой тужуркой.

Молодой щеголь бесцеремонно, по-дружески, подхватил их под локотки и повлек в только ему известном направлении. Он не обращал внимания на негодующие реплики окружающих, нещадно толкал и теснил публику, от него нестерпимо пахло одеколоном «Букет Наполеона».

– Знакомьтесь – мои друзья, достойнейшие люди. – Петя наконец остановился. – Дарья Анисимовна, звезда «Аквариума». Натура звериная.

Он кивнул на невысокую, худощавую, вызывающе ярко разряженную девицу. Та пронзительно захохотала и затрясла маленькой головкой – из-под ее шляпы с немыслимо широкими полями, украшенными огромными аляповатыми маками, поблескивали черные кудельки.

– Врет, шалун, да я прощаю ему аррогантный тон! Если сейчас же подаст мне шампанского!

– Подам, подам, – расцвел Петя. – Всенепременно.

Он обернулся к Муре и уловил направление ее настороженного взгляда.

– А это, дорогая Мария Николаевна, – лучшие мои друзья, поклонники велоспорта и меценаты. Господин Оттон, Густав Генрихович – служащий банка Вавельберга.

Высокий, стройный шатен в элегантном костюме, с гвоздичкой в петлице бледно-сизого пиджака, приветливо поклонился новым знакомым. Его симпатичное лицо не портил даже несколько мясистый нос и близко поставленные глаза, маленькие ушки аккуратно лепились к продолговатому черепу. «Неужели и такие достойные люди прожигают жизнь на велотреке, посещают обитель разврата „Аквариум“», – мельком подумала Мура.

– Не смущайтесь, Мария Николаевна, люди приличные, из хорошего общества. – Только тут Мура заметила, что Петя под хмельком. – Миша, Михаил Александрович Фрахтенберг, – инженер путей сообщения, как изволите видеть по форме.

Высокий блондин оправил приличный зеленый сюртук с серебряным шитьем из дубовых и лавровых листиков на воротнике и обшлагах и поклонился, сохраняя мрачное выражение лица.

– А этот прожигатель жизни по вашей части, Мария Николаевна, – сотрудник Эрмитажа, хранитель древностей, обломок старинного рода Платон Симеонович Глинский.

– Счастлив знакомству, – сквозь широкую улыбку заявил внушительный обломок и приподнял шляпу, обнажив на затылке круглую плешь.

– А этот злодей, – продолжал тараторить Петя, – преданный отцовскому проклятию гостинодворец, сын купеческий Степан Студенцов.

Из-за своей спины Петя выдернул за рукав щуплого коротышку с пышными пшеничными волосами, удивительно пропорционально сложенного. Он был одет во фрак, на груди его топорщилось несвежее жабо. В руках он держал деревянный футляр размером с портсигар, крышку которого украшал резной, покрытый позолотой крест.