Александр Савельев - Аркан для букмекера

— Могу я взглянуть на них?

— Пожалуйста, если вам недорого время. Их здесь целая кипа.

Антонина взяла несколько исписанных от руки листков и внимательно прочитала. Ни в одном из них не было ни слова об Устрице, и это ее слегка успокоило. Описание ее внешности было сделано довольно точно, хотя и не могло служить доказательством без очной ставки. Но, судя по тому, как скрупулезно точно указаны некоторые детали, сомневаться в том, что ее опознают, не приходилось.

Наивность ухищрений Антонины, пытавшейся выяснить все, что известно милиции, в какой-то степени развлекала следователя и позволяла сохранять терпение.

— Метрдотель и дежурный по этажу показали, что вы ночевали в мотеле. Покинули номер рано утром в сопровождении некоего гражданина, которого накануне вечером видели в ресторане, в том же зале, где находились и вы. Что вы можете в этой связи показать?

— С человеком, который на фотографии, я познакомилась в казино. Фамилия его мне неизвестна. Он пригласил меня прокатиться в подмосковный мотель, где, по его словам, его хорошо знают. Там он снял номер и предложил вместе переночевать. Надеюсь, я имею на это право?

— Безусловно.

— Наверное, мне что-то подмешали в вино. Подробности своего пребывания там я помню смутно. В номере он стал приставать ко мне, пытался овладеть силой. Мне удалось вытолкнуть его за дверь и закрыться изнутри. Он не успокоился. Вышел на улицу и попытался проникнуть ко мне через окно. Разбил фрамугу, просунул голову и застрял там, опасаясь, видимо, порезаться осколками стекла. Больше я ничего не помню. Легла на кровать и уснула.

— Что было дальше?

— Не помню. Пришла в себя уже в электричке.

— Как вы попали на железнодорожную платформу? На чем доехали? Насколько мне известно, мотель от платформы в трех километрах.

— Я же сказала: не помню. Кажется, на машине.

— Марку ее не помните?

— Нет.

— Кто был за рулем?

— Не помню.

— Сейчас я оформлю эти показания протоколом и привлеку вас за дачу ложных показаний.

— Что вы от меня хотите?

— Правду. Все, что вы рассказали сейчас, ложь, которая может стать причиной того, что из свидетеля вы превратитесь в обвиняемую. Вы последняя, кто видел убитого живым. Теперь понимаете всю серьезность своего положения?

— Я его не убивала. Это я знаю точно. Впрочем, и вы тоже. Иначе не вели бы со мной эти пространные разговоры.

— Вы правы. Сейчас действительно у меня нет достаточных оснований для обвинения вас в убийстве. Но ваши попытки уклониться от прямых ответов на мои вопросы, полуправда, которой вы пытаетесь сделать более убедительной свою ложь, убеждают меня в обратном. Вы должны знать: если у нас не появится другой кандидатуры на роль убийцы, вы останетесь номером один.

— Вы не имеете права так разговаривать со мной. Я ни в чем не виновата, и все ваши домыслы безосновательны.

— Имею. Нам известна личность человека, который отвез вас из мотеля на железнодорожную платформу. Он же привез вас и в казино на той же самой «девятке». Телекамеры наружного наблюдения в казино позволили нам это установить, а персонал мотеля — его идентифицировать и узнать номер машины. Сейчас многое зависит от правдивости ваших показаний. Вы должны точно вспомнить все, что этот человек сказал вам, когда пришел за вами в номер. Все, слово в слово. Решается ваша участь.

«Здесь он не прав. Человеческая участь решается на небесах независимо от самого человека, задолго до его появления на свет. Наверняка где-то есть огромные кожаные фолианты, куда занесены человеческие судьбы. При желании все это нетрудно узнать — стоит лишь обратиться к гадалке. Но не каждый на это решится». Так или примерно так размышляла Антонина по дороге домой из прокуратуры.

А что, если в самом деле сходить погадать? Но не к тем, которые о себе трубят в рекламе, а к первой попавшейся цыганке. «Нет, не пойду. Еще нагадает какую-нибудь гадость».

— Подойди, красавица, не стесняйся. Денег с тебя не возьму. Даром скажу, что тебя ожидает.

Откуда она взялась? Здесь сроду цыган не бывало.

— Была у тебя недавно большая любовь. Была, да вдруг вся упорхнула. Николаем звать. Правильно говорю, голуба?

Откуда цыганке известно об этом?

— Дай ручку. Левую дай, ту, которая ближе к сердцу. Поверни ладонью к солнцу. Эту линию видишь? Твоя жизнь. Жить будешь долго и сладко, но все тебя будут жалеть.

— Почему жалеть? Я хочу, чтоб любили. Отвечай, старая ведьма. Слышишь?

— Девушка, вам плохо? Присядьте на скамеечку. Я сейчас в «Скорую» позвоню.