Джон Сэндфорд - Жертва разума

– Во что он был одет? Ты заметила что-нибудь особенное?

Мерседес снова закрыла глаза, мысленно пережила сцену похищения, потом открыла их и с удивленным видом выдохнула:

– Вот дерьмо…

– Юная леди! – с возмущением вскричала Кларисса Берне.

Лукас кивнул и спросил:

– Что?

– Футболка ЖенКона [21]. Я знала , было что-то…

– ЖенКон? – переспросил Лукас. – Ты уверена? Успела заметить, какого года?

– Вы знаете, что это такое? – Девочка скептически приподняла одну бровь.

– Конечно. Я сочиняю ролевые игры…

– Правда? Мой бойфренд…

– Мерседес! – В голосе Клариссы появилась угрожающая интонация, и девочка решила перебраться на более безопасную территорию: – У одного моего одноклассника есть такая. Я ее сразу узнала. У него другая, но это точно был ЖенКон. Почти во всю грудь, а еще необычные игральные кости. Все черное и белое, в общем, дешевка…

– Что такое ЖенКон? – спросил Томас Берне, с подозрением переводя взгляд с Лукаса на дочь, как будто ЖенКон имел какое-то отношение к презервативам.

– Это игровой фестиваль, который проводится в Лейк-Женеве, – пояснил Лукас и, повернувшись снова к Мерседес, спросил: – А почему ты не сказала этого полицейскому офицеру, который разговаривал с тобой в школе?

– Да он почти и не обращал на меня внимания, – ответила девочка. – А задница Гердлер…

– Мерседес! – Мамаша выплюнула имя дочери, точно волк – обглоданную косточку ягненка.

– Но это же правда, – пытаясь защититься, сказала Мерседес. – Он не замолкал, не давал мне ни одного слова вставить, но я думаю, он ничего не видел. Он почти все время прятался в коридоре.

– Хорошо, – сказал Лукас. – Теперь поговорим про фургон. Ты заметила что-нибудь необычное?

Девочка кивнула:

– Заметила и рассказала вашему копу. Там была надпись, не знаю, какая, но тот тип ее закрасил… буквы на двери.

– Какие буквы?

Мерседес пожала плечами.

– Не знаю. Просто я обратила на это внимание, когда подошла к окну. Он как раз уезжал. И знаете что, он закрасил надпись очень неаккуратно – просто замазал прежние буквы.

Лукас воспользовался телефоном в доме Берне, чтобы позвонить в отдел и сообщить Андерсону про фургон и футболку.

– Домой поедешь? – спросил Хармон.

– Сегодня уже больше нечего делать, если только похититель не позвонит с требованием выкупа. Наши ребята все еще обходят дома?

– Да, сейчас они в районе, где жила Манетт. Спрашивают, не заметил ли кто-нибудь чего-то подозрительного в последние дни. Пока ничего.

– Дай мне знать, если что-то появится.

– Хорошо, все сведения стекаются ко мне… ты уже сделал Уэзер предложение?

– Боже праведный… – Лукас рассмеялся.

– Да ты чего, приятель, это же сейчас главная новость.

– Я тебе сообщу, когда придет время.

Дэвенпорт почувствовал тяжесть кольца, которое лежало в кармане брюк. «Может, и вправду сделать предложение?» – подумал он.

– Знаешь, у меня возникло интуитивное ощущение насчет… – начал Андерсон.

– Насчет Уэзер?

– Нет, Манетт. Тут что-то странное происходит. Я уверен, они еще живы и ждут, когда мы их найдем.

Уэзер Каркиннен перекатилась на левую сторону кровати, поближе к окну, открытому на пару дюймов, чтобы в комнату попадал холодный свежий воздух.

– Плохо? – сонно спросила она.

– Да. – Лукас забрался в кровать, придвинулся к ней поближе и поцеловал за ухом.

– Расскажи, – попросила она и легла на спину.

– Уже поздно.

Уэзер работала хирургом и оперировала каждый день, как правило, с семи утра.

– Все нормально; я завтра начинаю позже.

– Дочь Тауэра Манетта и две ее дочери. – И Дэвенпорт рассказал про похищение и кровь на туфле.

– Ужасно, когда страдают дети.

– Да.

Будучи хирургом, Уэзер выглядела как спортсменка – точнее, борец, который участвовал в чересчур большом количестве поединков. Она обычно держала руки перед собой, со сжатыми кулаками, как боксер в грогги [22]. Природа наградила ее широкими плечами, слишком крупным носом, слегка сдвинутым влево, а еще короткими, каштановыми волосами, едва тронутыми сединой. Высокие скулы и темно-голубые глаза говорили о том, что она чистокровная финка. Но, несмотря на все это, Уэзер была миниатюрной женщиной, и Лукас мог легко взять ее на руки, точно ценную посылку, и носить по всему дому. Что он с ней и проделывал время от времени, но никогда с полностью одетой.

Уэзер не отличалась красотой, но завоевала сердце Лукаса силой характера, которой он не встречал раньше, и привязанность к ней постепенно стала такой непреодолимой, что временами его пугала. Иногда он лежал ночью без сна, глядя на спящую Уэзер и представляя кошмар, когда она от него уйдет.