Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

«Это нахапанное?» – голос Лэмбиса сзади нас был полон удовлетворения.

«Это, точно, легко узнаваемая добыча. – Марк опу­стил в пакет воздушное ожерелье из золота и руби­нов. – Сейчас начинает проясняться, да? Мы хотели улик и, ребята, какую улику мы получили! Если Александроса убили не по этой причине, тогда я Королева Мая!»

«Лондонское дело», – процитировала я.

«Крупное дело, а? – в голосе Колина все еще звучал благоговейный страх. Он разглядывал изумрудную серьгу со всех сторон так, чтобы на нее падал свет. – Интересно, сколько у него таких ловушек?»

«Этот вопрос подождет прибытия полиции. Давайте положим эти вещи обратно. Брось ее туда же, а?» Марк протянул пакет для серьги, туго затянул бечевку и начал ее завязывать.

Я медленно сказала: «Должно быть, он думал, что я это искала. Нож дал ему повод подозревать, но он думал, что под его присмотром мы безопасны. Приплыл проверить ловушки, и нашел меня в воде возле них. Не удивляюсь, что пришел в ярость и, не думая, набросился на меня. Может, он подозревал, что Джозеф перехитрил его? Я имею в виду, со мной. Он же крикнул что-то о нем и, конечно, строил догадки, где Джозеф».

«А что ты на самом деле делала в воде?»

«Мы разбили фонарь, поэтому не могли сигналить. Я пришла за вами. Я… Марк! – Я приложила руку к голове, которая только сейчас начала проясняться и избавляться от морских шумов и туманного ужаса охо­ты за мной. – Должно быть, я сошла с ума! Пусть Лэмбис направляет снова к скалам! Там…»

«Вы ранены? – грубо прервал меня Лэмбис. – Это кровь, не так?»

«Нет». Должно быть, я смотрела на него со смутным удивлением. Я ничего не чувствовала, даже сейчас. Мое тело было все еще холодным и влажным, и слишком окоченело, чтобы чувствовать боль. Но, так как Марк схватил фонарь и осветил меня, я увидела, что действи­тельно на моем бедре кровь, и темная линия крови сползает на палубу. «Должно быть, он зацепил меня концом копья, – слабо сказала я, потому что меня снова начало трясти. – Все в порядке, оно не болит. Нам бы лучше вернуться…»

Но меня снова прервали, на сей раз Марк, который поднялся, нет, вскочил или даже взлетел на ноги. «Грязный кровожадный ублюдок!» Колин и я припали к его ногам и, онемев, смотрели в изумлении на него, как на бога войны. «Господи, я этого не вынесу! – Марк возвышался над нами. Им, очевидно, овладел внезап­ный великолепный взрыв неконтролируемой ярости. – Пусть я буду проклят, если мы сбежим после этого в Афины! Мы бросимся за ним, если это последнее, что мы должны сделать! Лэмбис, можешь его поймать?»

В лице грека отразился всплеск дьявольской радости. «Могу попробовать».

«Тогда принимайся за тяжкий труд! Колин, брось мне санитарную сумку».

Я начала слабо : «Марк, нет…»

Должна была знать, что они не обратят на меня внимания, и на этот раз было трое на меня одну. Мой слабый протест утонул в реве мотора. Каяк рванулся вперед рывком, который заставил задрожать каждую доску. Я услышала, что Колин закричал: «Люди, о люди, сбавь немного», – и бросился в кабину. Марк встал передо мной на колени, сказал просто и грубо: «Молчи. Мы возвращаемся, и все тут. Зубы дьявола, думаешь, я сидел бы и позволял им гадить, если бы у них не было Колина, думаешь, они бы не поплатились? За кого ты меня принимаешь, за цветочек аленький? Сейчас, когда Колин и ты в безопасности под палубой, я собираюсь поступить так, как поступил бы сразу, если бы был в нормальном состоянии, и вы вдвоем не были бы их заложниками. А, заткнись, для разнообразия посиди спокойно и позволь теперь уж мне перевязать тебя! Колин! Где… о, спасибо! – Это он сказал, когда санитарная сумка с силой полетела от двери кабины. Марк поймал ее и открыл. – И найди для девушки что-нибудь из одежды, а? Ну, а теперь сиди тихо и дай мне это перевязать».

«Но, Марк, что ты собираешься делать?» Голос мой звучал возмутительно покорно.

«Делать? Ну, ей Богу, что ты думаешь? Собираюсь лично сдать его в полицию, и если придется выбить из него дух, чтобы это сделать, ну, мне это подойдет!»

Я мягко сказала: «Тебе обязательно нужно быть та­ким садистом с лейкопластырем?»

«Что? – Он беспомощно уставился на меня. Он дей­ствительно выглядел очень сердитым и опасным. Я счастливо улыбнулась, Фрэнсис бы сказала, что я дошла до третьей стадии. Мрачный взгляд поблек, за ним последовала вынужденная улыбка. – Я причинил боль? О, прости». Он очень нежно закончил перевязку.

«Не так больно, я думаю, как я тебя перевязывала. Послушай, ты правда думаешь, что это разумно? Я знаю, что ты чувствуешь, но…»