Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

Вдруг неожиданно вспыхнул свет, ненормальный и ослепительный, как маяк. Прямо у меня над головой две огромные лампы повисли в воздухе. Лучи, сходящиеся в мерцающем кольце, упали вниз на воду, на меня. Меня ослепили, пригвоздили, удержали, поразили светом и лишили возможности двигаться или думать. По­лагаю, я закричала, прильнув к скале, и в тот момент я услышала греческий крик с лодки. Но у меня не было времени прислушиваться. Меня охватил страх чисто инс­тинктивно, и уже прежде, чем он двинулся, я нырнула в темноту, вырываясь из освещенного пространства.

Я услышала, как весло ударило скалу, когда он запу­стил им, а нос лодки повернулся. Свет следовал за мной. Я видела, в этой острой немедленной вспышке ужаса, что это – рыбацкая лодка, слишком маленькая для каяка, но темнота скрывала это до сих пор. Слишком таинственная, правда, для того, чтобы посчитать ее обычной. И думаю, я узнала, чья это лодка с фонарями.

Следующая секунда подтвердила мою догадку. Шум разорвал ночь. Нет, это не одна из безобидных лодочек, которые каяк буксирует в море. Это лодка с мотором. Как у Стратоса. Да, лодка Стратоса. Я услышала, как он закричал: «Вы? Я это знал. А Джозеф?» Сейчас он там стоял, ярко освещенный, у фонарей, и шестизубая острога сияла, когда он бросил ее вниз, прямо на меня.

He было времени думать и кричать сквозь кружащийся водоворот воды. Невозможно спросить, что он такое делает, какую опасность я представляю теперь, когда другие далеко и недостижимы… Гарпун, свистя, пролетел мимо. Пузыри от лезвий, как хвост мерцающей кометы. Я отпрянула в сторону, безумно спасаясь от безжалостного света.

Гарпун прошел положенный ему путь, веревка натя­нулась, Стратос потянул его обратно, лодка свернула. Веревка дотронулась до меня. Маленькая царапина, даже сквозь воду, поразила кожу ужасом, как ожогом. Стратос возвышался возле фонарей и скручивал кольца­ми сверкающую веревку быстрыми умелыми руками. Ему пришлось отпустить румпель, и свет отклонился в сторону. В тени лодки темная вода кружилась, пряча меня. Я нырнула в глубокую черноту. Но румпель «Пси­хеи» скользнул и повернул лодку за мной, словно у нее был радар…

Сначала я хотела проплыть под лодкой, но потом поняла, что это верная смерть. Если винт меня не достанет, я буду дичью для Стратоса и света, когда вынырну. Это может привести только к одному концу, и очень быстрому… Ему даже не нужно рисковать еще одним промахом. Еще полминуты, и я сама помру. Буду задыхаться на поверхности, готовая попасть на вертел…

Совершенно ослепленная, я повернулась к копью и протянула к нему руку, пытаясь вдохнуть побольше воздуха, чтобы закричать. И выиграть время, в которое его безумный гнев пройдет. Но он бросил копье снова. Длинное древко сверкнуло золотом, отточенные лезвия заблестели. Свет прибил меня к воде, втиснул в нее, держал там, как моль, жарящуюся в пламени. Его дру­гая рука осталась на руле, лодка скоро наедет на меня и вдавит в море.

Я глотнула воздуха. Сверкает металл, мышцы на­пряглись для броска. Я повернулась и нырнула в темно­ту. Ничто за мной не последовало, ни лезвие, ни веревка. Должно быть, он промахнулся. Я держалась под водой как можно дольше, нырнув вниз, потом в сторону, в невероятно глубокую воду… Наступил момент, когда пришлось вынырнуть. Поднимаюсь к свету… он везде… море пылает зеленым, колеблющимся синим и голубым, отгорожено рябью лодочного следа, перегорожено ог­ромной тенью киля. Бирюза и золото редеют, светлеют, шипят искрами, от винта отлетает пена…

Как раз перед тем, как я разорвала поверхность воды, я увидела Стратоса. Тень над тенью, высокий, огромный, перекошенный, качается, как облако. Он наверху, ждет, трезубец все еще нацелен. Я не притворяюсь, что видела что-нибудь, кроме движущихся теней над светом, но я знала, как дважды два, что у него в руках все еще было копье. Он его не бросил раньше, это было притворство. Он теперь меня достанет, задыхающаяся и выдохшаяся, я поднялась на поверхность в последний раз.

Что-то коснулось меня, потянуло за протянутую руку, не дало нырнуть, заставило неуклюже раскинуть руки и ноги и всплыть на поверхность. Лодка, качаясь, про­шла мимо, волны от ее носа налетали одна на другую. В тот же момент полетело копье. Это была вспышка среди миллиона сверкающих и мерцающих точек света. Звезды, капли воды, плескающаяся пена, сверкание в моих глазах, залитых водой. Раздался треск, неприятный дребезжащий звук, проклятие. Мир плыл, сверкал, между мной и светом поднялась огромная чернота. Да­же не знаю, что вытолкнуло меня на поверхность, в меня вселился зверь, рыдал, требовал воздуха и толкал к твердой скале. Последнее долгое погружение вынесло меня к одному из нагромождений горной породы. Копье, брошенное преждевременно, ударилось в нее, потом в нос лодки Стратоса, которая слишком близко следовала за мной, и понеслось далеко в сторону.