Мэри Стюарт - Лунные прядильщицы

«Марк?» – это был просто вздох.

Ответа нет. Я просунула руку под куртку и нащупала запястье. Клейкое и теплое. Пульс все еще частый, но ритмичный и сильный. Я снова подоткнула под него пальто. Безо всякой причины, кроме того, что мне показалось, что так надо, я, поцеловав его волосы со­всем слабо, устроилась, чтобы поспать.

Я немного подремала. Вполне достаточно, хотя проснулась все равно разбитая. Марк все еще креп­ко спал, свернувшись калачиком возле меня. Его дыха­ние казалось легким и нормальным, и кожа его там, где я осторожно ее потрогала, была прохладной. Лихорадка прошла.

Было все еще рано. Через дверь проникал перламут­ровый свет. Мое запястье очутилось где-то под щекой Марка, и я не смела его сдвинуть, чтобы посмотреть на часы. Интересно, это просто свет раннего утра, или перистые облака легли ниже и закрыли солнце? Во многих смыслах для нас облачность лучше. Но облака принесут холод и влагу, а пока нет одеял…

Эта мысль меня полностью разбудила. Лэмбис. Несом­ненно, Лэмбис к этому времени уже должен вернуться?

Я осторожно подняла голову и постаралась повернуть руку под головой Марка. Он зашевелился, пробормотал что-то, потер глаза, потянулся. Это движение толкнуло его ко мне, и открытие, что он не один, заставило его повернуться рывком, который, должно быть, побеспоко­ил его руку. «Ну, привет! Боже мой, я и забыл, что ты здесь. Должно быть, я был пьян вчера ночью».

«Это самая приятная вещь, которую когда-либо мне говорил мужчина после долгой ночи вместе, – сказала я, села и начала освобождаться от обломков постели, стряхивая их с себя. – Если бы я могла встать, не разбудив тебя, я бы это сделала, но ты так трогательно свернулся…»

Он улыбнулся, и я поняла, что впервые вижу, как он это делает. Даже двухдневная щетина и неестественная бледность не мешали ему выглядеть очень молодым. «Благодарю, – сказал он вроде искренне. – Хорошо выспался и чувствую себя великолепно. Даже, возмож­но, смогу двигаться. Но ты… ты вообще-то спала?»

«Немного, – ответила я честно. – Во всяком случае, достаточно. Совсем проснулась».

«Который час?»

«Начало шестого».

Он беспокойно сдвинул брови, изменил положение руки, словно она вдруг начала болеть. «Лэмбис не вер­нулся?»

«Нет».

«Дай Бог, чтобы с ним ничего не случилось. Если я втянул и его в эти неприятности…»

«Послушай. Умоляю, не взваливай на свои плечи и Лэмбиса. Он за это не поблагодарит и, полагаю, может сам о себе позаботиться. – Я встала, все еще отряхива­ясь. – Ну, пока ты похрапывал, я размышляла. Думаю, нужно переместиться из этой хижины. И чем скорее, тем лучше».

Он потер рукой лицо, словно смахивая остатки сна. Глаза затуманены сильной усталостью и беспокойством. «Да?»

«Если кто-нибудь все же придет снова искать тебя, доберется сюда… Если у них есть хоть капля соображе­ния, они будут искать у воды и заглянут первым делом в избушку. Лэмбис прав, что вначале выбрал ее для укрытия. Но теперь, когда тебе немного лучше, думаю, следует найти место под открытым небом, в тепле и на воздухе, где есть тень и можно видеть все вокруг. Луч­ше, если ты будешь скрыт на склоне, чем в единствен­ном очевидном убежище на горе».

«Правильно. И не могу сказать, что буду сожалеть, что выберусь из этой… Для начала, поможешь мне сейчас выйти?»

«Конечно».

Он был тяжелее, чем казался, и не так силен, как надеялся. Потребовалось много времени, чтобы поста­вить его на ноги, прислонив к стене. Теперь я увидела, что он невысок, но крепок. Широкие плечи и крепкая шея. «Хорошо. – Он тяжело дышал, словно принимал участие в состязании по бегу, а лицо его покрылось испариной. – Придерживаясь стенки, мы можем пре­одолеть этот путь».

Медленно, но верно. Когда мы достигли дверного проема, взошло солнце, меж высоких папоротников слева лился бриллиантовый свет. Длинные тени цветов ложились на траву. Избушка была все еще в тени, и воздух был прохладным. Я усадила Марка на ствол поваленного оливкового дерева и пошла к ручью.

До озерца солнце тоже пока не добралось. Вода ледя­ная. Я умылась и вернулась в избушку за металличе­ской кастрюлей, которую раньше заметила. Это что-то вроде чайника или котелка, которым, должно быть, пользовались пастухи. Хотя поверхность закоптилась до черноты, внутренность была довольно чистой и без ржавчины. Я вычистила странный сосуд как можно лучше крупным песком, наполнила водой и вернулась к Марку.