Ольга Играева - Как загасить звезду

— Постой, — внезапно остановилась Ирина. — Ты мне зубы не заговаривай. Ты тогда поступил как…

— Последний подлец, — с готовностью подхватил Костов. — Ты забыла сказать, а что обо всем этом думает премьер-министр? Насколько я понимаю, он не очень-то ладит с главой кремлевской администрации. (На этом пассаже Костов выжал из себя все, что вообще когда-либо знал о политике.)

— Неправильно понимаешь, — недовольно отозвалась Ирина, на несколько секунд замолчала, а потом продолжила: — Вот насколько я понимаю, тебе опять от меня что-то нужно, какая-то информация. Что же, я не против. Только учти, что такой дурой, как в прошлый раз, я уже не буду. Как ты сам понимаешь, теперь «деньги» вперед. Вечером встреча, ночью информация…

— А утром встреча, днем информация? — поинтересовался Костов.

— Так тоже можно. — Ирина не спорила. — Только утром получается не так романтично. Тебе на работу, мне на работу… Оба спешим, нервничаем, смотрим на часы за спиной друг друга. Так нужна информация или нет?

— Нужна, — твердо сказал Костов.

— Значит, сегодня вечером, — скомандовала Ирина. — У меня. С тебя — букет роз, шампанское «брют» и нектарины. С меня — роскошный ужин. У-у-у-х! Давно я роскошных ужинов для тебя не готовила…

Положив трубку после разговора с деловой Ириной, Костов расслабленно откинулся на спинку кресла. «Делать нечего, — подумал он, сладко распрямляя плечи и потягиваясь. — Придется принести эту жертву. В интересах расследования».

На подходе к палате, в которой лежала Алина, Костов расслышал звуки яростной перепалки, доносившиеся из-за закрытой двери. Голоса идентифицировать было нетрудно. Один — мужской — принадлежал Абдулову, второй — женский — Алине. Как любая пара, увлеченная своими переживаниями, они обменивались воплями, позабыв о том, что каждое их слово звонко разносится по коридору и доступно любому, кому вздумалось бы пройти по этажу.

— Ты мне врал! Врал! — твердила Алина. — И хотя я тут ни при чем, я каждый раз со стыда сгорала, когда мне звонили — а таких доброхотов было немало, поверь мне, — и скорбно сообщали, что видели ночью «порнушку» с твоим участием. «Это фальшивка, нет сомнений, — утешали они меня с затаенным злорадством, — не переживай, три к носу». А были идиоты с моего журналистского курса, которые делились со мной новостью с гоготом и кайфом, хотели меня, бедную, развлечь рассказом о похождениях моего телевизионного босса. Думали, я лежу тут больная, тоскую, и мне не хватает веселухи. Не все в курсе наших отношений… У меня при каждом звонке желудок прыгал куда-то вниз, начинало мутить. Я вынуждена была выслушивать эту постыдную историю снова и снова и не подавать виду, что меня тошнит — от твоего вероломства, от этой грязи, от тебя… От тебя! Ты мне врал: говорил, что сделал с Соловей серию эротических фотографий, а на самом деле это были не фотографии, а видеофильм, и участвовала в нем не только Соловей, а… Боже мой, невыносимо! Там участвовала еще и какая-то уличная потаскуха! Неужели ты не понимаешь, что наделал? У меня было такое чувство, что меня лишили всего, лишили последнего… Ты меня добил! В спине у меня нож, а вокруг пустота и ни одного человеческого лица.

— Алина! Не стоит все так драматизировать. Это было давно, я был молодой и глупый. Ролик этот прокрутили всего один раз и ночью…

— Почему? Почему ты не предупредил меня? Это было как… удар по моим беззащитным мозгам. А больше всего — стыд. Столько стыда я не хлебала еще никогда…

Костов притормозил перед дверью, не решаясь войти — неприлично вмешиваться в чужое объяснение. Но стоять и подслушивать под дверью тоже было неприлично. И потом, следовало бы предупредить парочку, что они делают свою перепалку достоянием общественности. Костову уже рассказали про тот злосчастный видеоролик, о котором толковали Алина и Абдулов. Первой весть донесла, естественно, Надежда, чей любимый супруг инвалид Андантинов имел обыкновение ложиться поздно и в два часа ночи еще, как правило, бодрствовал. Рассказа Надежды, передавшего в красках детали видеофильма с Абдуловым, было Костову достаточно. По-человечески сюжет его не заинтересовал и не возбудил его любопытства — он очень устал от этого дела. Не от расследования, которое как раз сейчас, он чувствовал, начинало складываться и выходить на финишную прямую, а от этих странных людей с их вычурными взаимоотношениями. Один продает свою возлюбленную начальнику, вторая — успешная тележурналистка — находит свое жизненное призвание в проституции, третий — звезда экрана — снимает на пленку «групповуху» с собственным участием, четвертая — двадцатилетняя романтическая натура, дева трепетная, непорочная — спит сразу с двумя мужиками-приятелями…