Павел Астахов: Волонтер

Из окошечка дежурной комнаты выглянул плотный лейтенант и осведомился:

– Вы к кому?

– Дыбенко на месте?

– Пока да.

Лейтенант собирался сказать что-то еще, но Павлов уже стремительным шагом направился к лестнице.

Адвокат увидел начальника отдела в дверях приемной. Кряжистый мужик могучей комплекции заполонил своим телом весь дверной проем.

– Юленька, тут должен один губошлеп приехать. Павлов который, – пробасил мужчина, стоя спиной к Артему. – Так ты передай ему, что меня совсем сегодня не будет.

– Хорошо, Валентин Михайлович, – пропел из приемной тоненький голосок.

– Ну и все. Если что, я на мобильном.

Дыбенко неторопливо, словно медведь, развернулся и тут же замер, чуть не натолкнувшись на Артема. От неожиданности он отступил назад, и Павлов шагнул в приемную.

– Добрый день, – невозмутимо произнес адвокат. – Вы уж извините, но губошлеп не стал звонить, а приехал сам.

Щеки полицейского стали пунцовыми, он смущенно кашлянул и пробубнил:

– Я очень спешу, Артем…

– Андреевич, – подсказал Павлов, обворожительно улыбнувшись замершей секретарше.

В одной руке у нее прямо в воздухе зависла чашка с кофе, в другой – смартфон.

– Давайте перенесем нашу встречу на завтра, – предложил Дыбенко, оправившись от шока, вызванного внезапным появлением Павлова. – Честное слово, Артем Андреевич…

– Не проблема. Можно и на завтра. Только потратьте, пожалуйста, три минуты, чтобы взглянуть вот на эти документы, Валентин Михайлович. Потому что если мы сейчас расстанемся, то я немедленно отвезу их по адресу.

Начальник отдела уставился на папку, которую протягивал ему адвокат. Он глядел на нее так, словно внутри могла прятаться ядовитая змея.

– Ну же, – мягко проговорил Павлов.

Дыбенко молча взял папку.

– Что это? – Он прищурился, вчитываясь в текст. – В Генеральную прокуратуру Российской Федерации. Копия – в Департамент собственной безопасности. Жалоба. Гм… – Валентин Михайлович перевел взгляд на адвоката, который наблюдал за ним с бесстрастным видом. – Пройдемте в кабинет, – предложил начальник ОВД, доставая из кармана ключ. – Юля, не соединяй меня ни с кем, пока я сам не скажу.

Девушка кивнула. Растерянность на ее накрашенном личике сменилась изумлением.

Кабинет оказался светлым и просторным. Вся мебель здесь была под стать его хозяину, тяжелая и массивная.

– Какие у вас проблемы? – спросил Дыбенко, как только они уселись.

– Валентин Михайлович, я представляю интересы гражданки Симоновой Вероники Сергеевны. Она была вынуждена обратиться в нашу коллегию в связи с тем, что сотрудники дежурной службы, подчиненные вам, без каких-либо оснований отказали ей в приеме заявления.

– Заявления?.. – переспросил Дыбенко.

– Совершенно верно. Заявление о безвестном исчезновении ее сына, восемнадцатилетнего Владимира Николаевича Симонова. Мне бы не хотелось тратить мое и ваше время на цитирование девяносто третьей статьи Уголовного кодекса, который, кстати, лежит у вас на столе, на самом видном месте. Это халатность. Ваши сотрудники не исполнили свои прямые обязанности, заморочили голову матери, которая сходит с ума от горя.

Полицейский нахмурился, снова подвинул к себе бумаги, привезенные Павловым, нацепил очки и погрузился в чтение.

– Ого! – сказал он спустя некоторое время, дойдя непосредственно до ходатайств. – Похоже, уважаемый Артем Андреевич, вы выбрали не ту профессию! Смотрю, лучше нас знаете, как надо искать потеряшек. – Он презрительно фыркнул.

Артем взглянул на его лоснящуюся, откормленную физиономию, не выдержал и заявил:

– Я выбрал то, что следует, Валентин Михайлович. Suum cuique, каждому свое, как говорится. Что касается, как вы выразились, потеряшек, то они, господин Дыбенко, живые люди, как и мы с вами. Возможно, сейчас этому юноше, Владимиру Симонову, безумно больно. Не исключаю, что с ним могло случиться самое страшное, что только может произойти с человеком, хотя мне не хочется в это верить. Он сейчас надеется на спасение, хочет получить помощь. В том числе и от вас, Валентин Михайлович. Поэтому давайте при обсуждении этой темы проявим хоть немного сострадания.

Дыбенко отвел взгляд и шмыгнул носом, всем своим видом демонстрируя, что в общем и целом позицию адвоката разделяет, но при этом открыто признавать сей факт не намерен.

– Не моя вина в том, что я вынужден подсказывать полиции, что и как нужно делать, – прибавил Павлов. – Надеюсь, что оперуполномоченный, к которому попадут эти материалы, хорошо знает свое дело. – Эти слова прозвучали почти как вызов.