Андрис Колбергс - Человек, который перебегал улицу

— Допускаете ли вы, что Тамара могла украсть?

— У меня нередко в шкафу лежало по пятьдесят рублей и больше, но она никогда не трогала.

— Вы уходите от ответа.

— Не слышала, чтобы она у кого-нибудь что-либо украла.

— Вы опять уходите от ответа. У вас есть какие-то подозрения?

— Когда, бывало, Тамара подвыпьет, она начинала говорить по-блатному. На Севере я достаточно наслушалась. Поэтому я поняла, что ей довелось довольно долго жить среди блатных. Слишком уж хорошо она знала жаргон.

Остаться в Ялте на ночь? Могу еще успеть на московский самолет, а если повезет, то в Москве и на последний рижский рейс. В худшем случае я приеду в Ригу утренним поездом. Чего я добьюсь, если останусь на ночь в Ялте? Разве только получу биографические данные о Лакомовой в отделе кадров треста кафе, но их можно запросить и по телефону.

Я снова в такси. Меня везут в симферопольский аэропорт. Должно быть так же, только дрожа от страха, сидела в такси и Тамара, когда с добычей и паспортом Авдеенко бежала от Бейвандова. Наверно. Теперь я знаю, почему у нее не было ни платка, ни шарфа, ни перчаток. Интересно, умышленно или нечаянно она взяла не свой паспорт? Если предвидела, что Бейвандов станет ее преследовать, то, может, и умышленно.

К тому времени, когда начали увядать июньские венки, развешанные на гвоздях накануне праздника Лиго, в цех нагрянула комиссия из министерства. По шуму, с которым ворвалась комиссия, беспристрастный наблюдатель сразу решил бы, что ничего особенного предпринимать она не собирается.

За день до появления комиссии Вильяма вызвали к главному инженеру Валентине Мукшане.

С течением времени прежнее резкое отношение Мукшане к Вильяму изменилось, и в последнее время она старалась к нему относиться даже по-дружески. Казалось, что она неравнодушна к Джонгу, и может, поэтому старалась заручиться поддержкой Вильяма — ведь они работали бок о бок и ежедневно виделись десятки раз.

— Присаживайтесь, Вильям! — Валентина пыталась скрыть свою небольшую озабоченность. — Завтра в вашем цехе будет комиссия из министерства, нам следовало бы согласовать наши точки зрения…

— Попробуем.

— Мне трудно будет рассказать, лучше прочтите сами, — Валентина подала Вильяму письмо, написанное на машинке, закурила папиросу и в ожидании стала пускать дым в потолок.

«Уважаемый Андрей Павлович!» — писал корреспондент. — «Со всей серьезностью и глубиной я исследовал тот славный путь, который под Вашим руководством прошла фабрика «Мода», однако хочу высказать несколько замечаний…»

Замечания заняли несколько страниц. Это была аналитическая статья о нормах расхода материала на различных швейных предприятиях Риги, Москвы, Ленинграда, Киева и за границей. Весь этот обширный анализ понадобился автору для того, чтобы доказать, что в «Моде» на один костюм расходуют материала больше, чем на других предприятиях, и чтобы в конце письма в десяти строчках выразить по этому поводу изумление, возмущение и надежду, что директор и есть тот настоящий человек, который безжалостно искоренит расточительность, как крапиву на огуречной грядке.

Письмо неразборчиво подписал то ли Фелдманис, то ли Элдманис, или кто-то в этом роде.

— Конверт есть?

— Штамп рижский. — Валентина закурила вторую папиросу. — Заказное, но обратного адреса нет.

Вильям только недавно возобновил работы по внутренней отделке дома, только что пообещал Ролису мотоцикл за хорошие отметки при окончании школы — это должно было ускорить переход сына в дом отца, так как при доме имеется гараж, а в Риге мотоцикл пришлось бы держать прямо во дворе, чего не может пережить ни один юноша, любящий технику.

Долг Дауне уже не давил на совесть Вильяма — предприятие «Аргалис, Дауна и Еще Кое-кто» приносило прибыль, куда большую, чем во времена Зутиса, однако Вильям из-за больших расходов постоянно испытывал недостаток денег, а будущие доходы были распределены уже на несколько месяцев вперед. В этом месяце он, например, рассчитается со штукатурами, купит обои, паркетные плитки и мотоцикл сыну, а в следующем надо раздобыть насосы и котел для отапливания теплицы: ему доказали, что строить дом без теплицы — грех, потому что это так шикарно, когда жена (когда Беата) в феврале в мороз поставит перед гостями тарелку с только что собранными помидорами.

— Что это за тип? Чего он добивается? — спросил Вильям у Валентины.