Ольга Морозова - Цветок папоротника

– Да я и не переживаю особенно. Мы друг другу не надоели. – И чтобы перевести разговор в другую плоскость спросила, – а что насчёт покойника слышно? Ну, того, что в камышах нашли осенью.

– Да ничего особенного. Будто к Галине свататься приезжал, замуж звал. Он-де и раньше её звал, да она не соглашалась, а тут вроде смягчаться начала, на праздник сама пригласила, он и приехал. Хотел утром к её матери пойти, как праздник закончится.

– И откуда ты всё знаешь?

Светка обиделась.

– Всё знают, кроме тебя. Наш председатель рассказывал, а ему участковый. Живёшь, как затворница. Зазналась, что ли?

– Да не зазналась я! С чего бы? Накопилось просто всего… Гриша очень переживает, – вырвалось у Ульяны невольное признание.

– Гриша?! Переживает?! Из-за чего? Из-за этого парня? Да что он ему, брат или сват?

– Не брат и не сват, но переживает. Из-за Галины, в основном…

– А! Понятно… – Светка сделал понимающее лицо.

– Что тебе понятно? – Ульяну вдруг разобрала злость.

– Да не кипятись ты! То и понятно… что переживает. Думаешь, не забыл её?

– Не знаю, нет её, умерла, что теперь-то говорить?

– И то верно, что теперь-то? Попереживает, и перестанет. Ты же тут, живая и здоровая, утешится, небось. Я слышала, иногда бывает, что по покойнику сохнет человек, сам того не хотя. Был бы жив человек, он бы про него и не вспомнил, а как помер, так сразу тоска берёт, вроде виноватым себя чувствует, что расстались, или ещё за что… пройдёт.

– Надеюсь. Виноватым, говоришь? – Ульяна задумалась. Может, и впрямь виноватым себя Гриша чувствует? Может, знает что, да не говорит ей? Мается, бедный, в одиночку, а высказать не может. Надо осторожно поговорить с ним, поспрашивать, авось и откроется. Жена она всё-таки ему, родной человек. Кому, как не ей, открыться? Даже если испугался он чего, поступил нехорошо, она молчать будет, не выдаст.

– Ладно, Ульяш, пойду я. – Светка засобиралась.

– Иди. – Ульяна не удерживала, скоро Гриша должен придти, ужин подогреть нужно.

Вечером сообщила Грише о свадьбе. Тот кивнул, как само собой разумеющееся.

– Пойдём?

– Конечно. Витька парень хороший. А что зимой-то?

– Ребёнок у них будет.

– Вот те раз! Шустрые…

– Да, не то, что мы…

– Упрекаешь?

– Да нет. В чём мне тебя упрекать?

– Мало люблю, наверное.

– А если и мало, тогда что?

– Тогда ничего. Сколько есть, всё твоё. Более, значит, нет.

– Гриша! Ну что ты какой?! Ты раньше другой был…

– Был, да весь сплыл.

– Может, случилось что? Скажи, я осуждать не стану.

– Осуждать? Ты считаешь, что меня есть за что осуждать?

– Прости, вырвалось. Может, гложет тебя что? Я-то не слепая…

– Нормально всё, не приставай! Такой я, какой есть.

Ульяна примолкла, не стала настаивать. Значит, не время ещё, не прорвалось. Решила подходящего случая дождаться. «Всё равно выпытаю, – подумала упрямо, – с камнем на сердце жить негоже. В семье секретов не должно быть. Муж и жена – одна сатана».

На работе Ульяна решила сначала попытать председателя, вдруг что интересное расскажет? Она заварила чай, покрепче, как он любит, и решила сама отнести, когда он в кабинете один остался. Открыла дверь ногой и зашла с подносом, как заправская официантка.

– Иван Демьяныч, можно? Я вам чай принесла…

– Ну, заходи, а куда Наталья делась?

– Не знаю, вышла куда-то…

– Вечно на месте нет, и за что я ей зарплату плачу? – Демьяныч тяжело вздохнул.

– Да что вы, Иван Демьяныч, распереживались? Ребёнок у неё болеет, вот и беспокоится. Если что нужно, вы мне скажите, я сделаю…

– А чего ты такая добрая сегодня?

– Да так… работы мало…

– Ну так домой иди, мужа жди…

– Рабочий день ведь, что люди подумают… Нет, посижу.

– Тогда тоже чаю налей, выпей.

– Не откажусь. – Ульяна налила себе чашку, бросила сахар, и спросила с замиранием сердца, – а что там об утопленнике говорят? Откуда он здесь?

– Ох, хитрая лиса! – Демьяныч погрозил Ульяне пальцем. – Небось, за этим только и пришла, посплетничать.

– Да что вы! Интересно всё-таки…

– А ничего интересного. Парня Димой звали, жил в городе, работал на заводе. Компанию водил нехорошую. Что-то они там мутили. Срок был условный, за кражу с завода. Но, кажется, в последнее время завязал. К Галине нашей свататься приходил…

– А она его откуда знает?

– Да знает вот, как оказалось. Давно познакомились, лет несколько назад. Как, не спрашивай, не знаю. Да и какая разница? Знала она про его тёмные делишки, потому и не особенно привечала. А он, говорят, сох по ней очень сильно. Ради неё даже с прошлым покончить решился. И это хорошо. Мать говорит, любил её… жениться хотел, на работе восстановился, поверили, взяли назад. Мастер он неплохой, работать умеет. Но вот попал по молодости в компанию, и сломался человек… А тут Галина… Всё ходил вокруг неё, уговаривал, а она ни да, ни нет, как собака на сене. Но этим летом вдруг переменилась к нему, на праздник пригласила. Сама. Мать говорит, он как на крыльях полетел. И она обрадовалась за сына, даже беду не почуяла. Ну, дальше ты знаешь…