Константин Столяров - Однажды в России

Заперев за стариком дверь, Вороновский вернулся в гостиную и открыл кейс, на дне которого тускло поблескивали дециметровые бруски червонного золота. На каждом были выбиты четыре девятки и одно слово - "Катанга".

2. КРЕДИТ ПОРТИТ ОТНОШЕНИЯ

Метров за триста до платформы Сергей перешел с быстрого шага на бег и успел на электричку, отправлявшуюся в Ленинград в шестнадцать сорок. Он вошел в первый вагон, остановился в тамбуре и закурил. Электричка загудела и тронулась с места. Мимо проплыли станционные постройки, неказистые магазины на главной улице, чье название Сергей так и не удосужился запомнить, и жидкий перелесок, за которым виднелась островерхая крыша дома на Константиновской, где жила его бабушка.

Сергей с досадой сжал кулаки и выругался сквозь зубы. Какой же он кретин! Зачем нужно было ездить во Всеволожскую, врать с три короба, сгорать от стыда перед бабушкой и перед самим собой? Действительно, зачем? Чтобы получить полсотни из ее нищенской пенсии?

Глубоко затянувшись, он выдохнул дым из легких, в который уже раз за последние дни мысленно вернулся к неприятностям, свалившимся буквально как снег на голову.

За зиму и весну путем режима жесткой экономии Сергей сумел собрать, казалось бы, вполне приличную сумму для отдыха на Черном море. Разумеется, не Бог весть сколько, но вместе с отпускными и премиальными набралось почти пятьсот рублей. Правда, он уже имел представление о вкусах и привычках Вороновского, однако, соглашаясь на совместную поездку в Сочи, наивно понадеялся, что Виктор Александрович не выйдет за рамки разумного. Вороновский трудился на скромной должности юрисконсульта межрайонного лесотарного комбината на Загородном проспекте и, надо думать, зарабатывал примерно столько же, сколько и Сергей, поэтому особых сомнений на этот счет у него не возникало.

Положа руку на сердце, отпуск прошел как нельзя лучше. В дороге им повезло с погодой, "жигули" Сергея работали как часы, и они с ветерком домчались до Сочи: первый раз заночевали в кемпинге под Тулой, второй - неподалеку от Ростова, а третью и все последующие ночи провели в забронированных для них номерах сочинской гостиницы "Камелия". При оформлении Вороновский заплатил за проживание не только за себя, но и за Сергея и наотрез отказался взять у него деньги. "Видите ли, дорогой Сережа, я чуточку старше вас и полагаю, что вы позволите мне действовать так, как я привык, - неторопливо объяснил Вороновский, когда они, распаковав вещи и приняв душ, встретились в ресторане за ужином. - Немецкий счет сам по себе штука неплохая, но вряд ли следует доводить его до абсурда. Согласны? Ведь, когда вы на трассе покупали бензин для вашего мустанга, я не вынимал бумажника и не приставал с расспросами сколько с меня? Неужели вы всерьез думаете, что платить каждому за себя приличествует всегда и везде? Поверьте, это моветон. Словом за все расплачиваюсь я и только я, а разберемся мы с вами по возвращении в Питер. Вопросы есть?"

Вороновский любил разнообразие во всем, начиная от ресторанов и кончая женщинами - даже самые привлекательные не задерживались в их компании дольше недели: харьковчанок сменяли москвички, москвичек - ростовчанки, которые в свою очередь, не всегда, правда, охотно, уступали место киевлянкам или свердловчанкам. Среди их веселых подруг не было ни одной ленинградки, потому что Виктор Александрович считал неразумным тратить на них драгоценное сочинское время и при знакомстве ограничивался тем, что записывал их домашние и служебные телефоны. "Жизнь ведь не кончается с отпуском, - внушал он Сергею. - Приедем домой и со свежими силами возьмемся за хорошеньких землячек".

Так, день за днем, незаметно пролетели три недели, а потом был прощальный ужин на двенадцать персон в "Кавказском ауле" и скучная дорога на север сквозь пелену осенних дождей.

"Как вы оцениваете вояж, сударь? - поинтересовался Вороновский, когда Сергей остановил машину на улице Петра Лаврова возле дома, где жил Виктор Александрович. - Надеюсь, положительно?" - "Не то слово! - воскликнул Сергей. - Как волшебный сон!" - "Положим, это был не сон, а нечто материальное. Вороновский сладко потянулся. - Повторим на будущий год?" - "С громадным удовольствием", - подтвердил Сергей. "Что же, буду иметь в виду. - Вороновский зевнул и прикрыл рот ладонью. - Тянет меня на боковую, поэтому подведем баланс и распрощаемся. Всего я израсходовал тысячи четыре, но поделить их пополам было бы несправедливо: кое-что я потратил на подарки и так далее. На круг это тысяча, так что с вас, дорогой мой, следует всего лишь полторы. Отнимем отсюда бензин и прочие автомобильные издержки, что составило, допустим, двести целковых, а тысячу триста - милости прошу". - "Неужели мы ухлопали столько? Сергей опешил от названной цифры. - Куда же ушла такая уйма денег?" - "Именно туда, куда в не столь отдаленные времена уходили трехмачтовые парусники с трюмами, полными золота, благовоний и колониальных товаров, - философски заметил Вороновский. - Женщины всегда обходились дорого, а деньги, Сережа, как вода". - "Понимаете, Виктор Александрович, у меня только три сотни, и я..." смущенно начал Сергей, вынимая из паспорта шесть пятидесятирублевок. "Простите, не понимаю, - сухо отрезал Вороновский. - Когда вы намерены вернуть долг?" - "Не знаю", - растерянно пробормотал Сергей. "Так не пойдет, возразил Вороновский. - Я ценю нашу дружбу, но вынужден напомнить вам старую истину: кредит портит отношения... Жду вас с деньгами в следующее воскресенье, ровно к пятнадцати часам". - "Тогда мне придется продать машину", - вздохнул Сергей. "А вот этого как раз не следует делать, - внезапно смягчился Вороновский. - Знаете, Сережа, если вы не сумеете достать деньги, то... гм... то сможете как-нибудь по-другому отслужить мне". - "Как именно?" - оживился Сергей. "Это долгий разговор, - ушел от прямого ответа Вороновский. - Итак, до воскресенья!"