Константин Столяров - Однажды в России

- Теперь ты со мной, со мной. Никому тебя не отдам. Пистолет при мне пристрелю любого, кто к нам сунется.

Саша замычал.

- Сейчас, сейчас... - Высвободив руки мальчика, Алексей Алексеевич переключился на ноги. - Черт, запутали тебя, гады!

Саша поднял обе руки и, застонав, рывком отлепил клейкую ленту со рта.

- Обожди, я помогу. - С этими словами Алексей Алексеевич разогнул спину и, стараясь не причинять боли, начал ногтями отслаивать ленту у Саши на виске. Но будет больно. Не потерпишь до дому? А там возьмем таз с горячей водой, распарим и...

- Быстрее, - торопил Саша.

Алексей Алексеевич рванул ленту, выдрав у Саши добрую половину бровей.

Сморщившись, Саша заморгал и бросился к нему на грудь. Они обнялись и, взявшись за руки, побежали к перекрестку.

Через десять минут, сидя в "девятке", резво мчавшейся к Зеленогорску, Саша рассказывал о том, что с ним было. После того как остановивший их гаишник пустил в лицо струю газа, он пришел в себя затемно, когда двое в масках по лестнице втащили его на второй этаж деревянного дома и заперли в клетушке с окном, наглухо закрытым ставнями. Хоть в ставнях и были жалюзи, но из-за сильного наклона даже в солнечные дни через щели почти не пробивался свет и рассмотреть что-либо снаружи ему не удалось. Из клетушки его больше не выпускали, объяснив, что оправляться он должен в ведро. С мамой он все это время не виделся, даже маминого голоса не слышал, - ее, должно быть, заперли где-то внизу. Мыться не давали, а кормили дважды в сутки - утром и вечером. По лестнице поднимался человек в шерстяной маске, ключом открывал дверь и безмолвно, ставил на табуретку кружку с чаем, хлеб и тарелку фасоли в томатном соусе либо с кусочком вареной колбасы, либо с сосиской. Этот же человек через день опоражнивал ведро. Спал Саша на коротком топчане, поджимая ноги и с головой укутываясь ветхим байковым одеялом. Ночами от холода пробирало так, что зуб на зуб не попадал, но после его просьбы человек в маске принес засаленный, дурно пахнувший ватник, которым Саша оборачивал зябнувшие ноги. В изголовье топчана висело разбитое бра с сорокаваттной лампочкой, так что он мог читать. На полу клетушки там и сям валялись старые номера "Роман-газеты"...

- Саша, ты запомнил того гаишника? - остановил его Алексей Алексеевич, отнюдь не склонный к беседам о литературе. - Как он выглядел?

- Вашего роста, круглолицый, на погонах три звездочки.

- Какие звездочки - большие, маленькие?

- Старший лейтенант, - пояснил Саша. - На вид лет тридцать, не меньше.

- А еще что запомнилось? Ты вот что - зажмурься и вообрази, что он сейчас подходит к тебе.

- Дядя Леша, не могу. - Сашу передернуло. - Противно.

- Ты все же пересиль себя, вспомни. Нам это пригодится.

- Нос картошкой, глаза - зеленые, нахальные, навыкате, - нехотя перечислял приметы Саша. - Голос хриплый, прокуренный. Пальцы - толстые, волосатые, с квадратными, круто загнутыми ногтями.

- Молодец, - с теплом в голосе произнес Алексей Алексеевич. - Видишь, сколько всего запомнил.

- Он же каждый день приносил мне поесть. Стоит над душой и держит в руке вторую сосиску, дожидается, что я попрошу добавку. - От досады на себя самого Саша помотал головой.

- Так это один и тот же?

- Факт. - Саша повернул к себе зеркальце заднего вида и всмотрелся в свое отражение, осторожно притрагиваясь пальцем к верхней губе. - Саднит... Отлеплял ленту и все волоски выдрал с левой стороны. Под носом и справа остались, а здесь...

- Нашел о чем жалеть! - бодро воскликнул Алексей Алексеевич. - Сегодня я тебя в первый раз побрею. После всего, что тебе довелось хлебнуть, ты уже полноправный мужчина. А брови сами отрастут, даю слово... Ты чего это скис?

- Дядя Леша, есть очень хочется.

- Дотерпишь до Комарова?

- Мне бы булочки с маслом.

- Это я тебе обеспечу!

Свернув в Зеленогорске к стоянке машин у бензоколонки, Алексей Алексеевич взял Сашу за руку и повел в магазин, где купил пачку финского сливочного масла и круг одесской колбасы. За углом, в хлебном киоске, к покупкам прибавился свежий батон, который Алексей Алексеевич перочинным ножиком разрезал во всю длину и обильно намазал маслом.

- Действуй, - ласково сказал он, глядя на осунувшееся мальчишечье лицо. Лопай на здоровье.

За те пять или шесть минут, что они ехали до резиденции, Саша умял батон до последней крошки, а от одесской колбасы осталась только кожура.

Въезжая в ворота, Алексей Алексеевич не удержался и трижды победно просигналил. Не успел Саша выйти из машины, как его едва не сбил с ног эрдельтерьер Яков. Ошалевший от радости, пес бросался на Сашу, упираясь лапами в грудь и мягко хватая зубами за руки, и не отставал до тех пор, пока из дома не выбежал Вороновский.