Константин Столяров - Однажды в России

- Земляк, зря стараешься, - негромко сказал Алексей Алексеевич, сунув под нос капитану служебное удостоверение.

- Откуда мне знать, что тачка из вашей конторы? - отозвался капитан, распрямляясь и протягивая заскорузлую ладонь со снятой гайкой и шайбой Гровера.

- Ты как разговариваешь со старшим по званию? - возмутился Алексей Алексеевич. - Живо прикрепляй, что отвинтил, не то заимеешь неприятности!

Капитан и бровью не повел. Положив гайку с шайбой на бампер, он, не оборачиваясь, вразвалку пошел к Гончарной улице.

Алексей Алексеевич хотел было догнать капитана, чтобы записать номер его нагрудной бляхи, но в ту же минуту отказался от своего намерения. Ну, составит он рапорт на капитана, а что это изменит? В ГАИ народец подобрался сволочной, мздоимец к мздоимцу, их не то что рапортом - пушкой не прошибешь. Вздохнув и послав подальше горе-демократов, породивших все нынешние безобразия, он затянул гайки на номерном знаке и тем же путем покатил обратно.

На Приморском шоссе к середине дня движение замерло, и Алексей Алексеевич доехал до Зеленогорска за пятьдесят минут. За Зеленогорском слева от дороги показалось море, покрытое белыми барашками волн, а задувавший порывами ветер сносил машину на обочину. Алексей Алексеевич покрепче взялся за руль и, приближаясь к Серову, включил "Моторолу".

Без двух минут два из "Моторолы" послышался бойкий голос без всякого акцента:

- Вызываю посредника, вызываю посредника. Прием.

- Посредник на связи, - тотчас откликнулся Алексей Алексеевич. - Повторяю, посредник на связи. Прием!

- Эй, дядя, - фамильярно зазвучало из "Моторолы". - Голубые озера знаешь? Прием.

- Которые возле Полян? Знаю. Прием!

- Ну и тащись туда помаленьку. За постом ГАИ у Черной речки сворачивай налево, а у развилки за мостом бери не вниз, а вверх, на холм. Как понял? Прием.

- Маршрут ясный. А дальше что? Прием!

- А дальше, дядя, общий тебе хрен в рот! Радио не выключай, с тобой скоро свяжутся...

Урки - они и есть урки, подумал Алексей Алексеевич. Что с них возьмешь?

За Черной речкой верхняя дорога, ведущая к Выборгу, заметно сузилась, а ее покрытие, мягко выражаясь, оставляло желать лучшего. Вдобавок шоссе местами ремонтировалось, поэтому пришлось ехать медленно. На крупной щебенке машину потряхивало, из-под колес вылетали камни, гулко ударявшие по днищу, а позади, отражаясь в зеркальце, над пустынной дорогой зависало желтое облако пыли. За четверть часа навстречу проследовал лишь автофургон с надписью "Хлеб", из чего Алексей Алексеевич с непреложной ясностью заключил, что здесь сотрудники "семерки" наверняка бы засветились.

На 78-м километре из "Моторолы" донесся гортанный голос:

- Пасрэднык, ку-ку! Как мэня слышишь?

- Кацо, слышу тебя хорошо. Прием!

- Дэнги с тобой?

- Сперва мальчик, потом деньги, - непреклонно заявил Алексей Алексеевич. Прием!

- Нэ бойся, нэ абману. - Кацо засмеялся. - Атдам малшика. Но учты - адын купур фалшивый, и твой халбатоно - мертвый.

- Деньги настоящие, будь спокоен. А мальчика отдай, не зли меня даром. Прием!

- Вах-вах-вах! - Кацо снова засмеялся. - Сматры, какой гарячий, савсэм горэц. Сэчас будэт паварот на Тарасовка, остановись там. Тагда скажу, что дэлат.

До поворота Алексей Алексеевич гнал машину, не обращая внимания на колдобины. Перед стрелкой, указывавшей направление на Тарасовку, он затормозил, вытер пот со лба и обратил взор на "Моторолу".

- Выхады из машины, - приказал Кацо минуту спустя. - Иды к Тарасовка. Малшик сидит на ломаный дэрэво в ста мэтрах от дорога по лэвый рука. Бэры свой малшик, клады дэнги и вали атсюда. Радио вставь сэбэ - пригадытся при абмен халбатоно. Как понял?

- Через сто метров, слева от дороги на Тарасовку. Прием!

- Нэ вздумай шутыть, - предупредил Кацо. - Халбатоно худа будэт!.. Канэц связ!

Бросив незапертую машину у перекрестка, Алексей Алексеевич побежал по дороге, забирая влево. Продравшись сквозь колючий кустарник, окаймлявший канаву он попал в густую поросль молодых сосенок и в отдалении, за стволами корабельных сосен, увидел поваленное дерево и Сашу, сидевшего спиной к нему.

- Саша! - на бегу окликнул Алексей Алексеевич. Саша обернулся на зов, и тогда Алексей Алексеевич разглядел, что глаза и рот мальчика заклеены, а руки и ноги связаны желтой лентой.

- Сашенька, это я - дядя Леша!

Саша часто-часто закивал, давая понять, что узнал его голос.

Уронив пакет с долларами на пепельно-серый мох, Алексей Алексеевич опустился на корточки и принялся разматывать ленту, стягивавшую руки мальчика, растроганно приговаривая: