Алексей Рыбин - Пуля для депутата

Данила еще раз быстро взглянул на Максимова. Тот вытирал губы корочкой хлеба, затем отправил ее в рот и потянулся к бутылке с водкой. Данила едва заметно скривил рот, мгновенная гримаса брезгливости мелькнула на его лице — и тут же исчезла. Лицо приняло свое обычное выражение: напыщенной важности.

— Э-э-э… — промычал он. — С поставщиками вот хотелось бы иметь ясность.

— То есть? — Сергей Петрович вскинул брови. — Что ты имеешь в виду?

— Ну, если поставщики — ваши, то это как бы гарантия эксклюзива…

— Говори по-человечески, Данила! Но я тебя понял… Никто, кроме наших, сюда носа не сунет. Это я тебе гарантирую. — Он тоже бросил взгляд на Николая Николаевича, но тот не выражал никакого интереса к беседе. И хозяин заведения опять уставился на своего визави. — Точно, Данила. Проблем не будет. Слово!

— Ну, если слово…

— Ты, я вижу, сомневаешься.

— Ну что вы, что вы! Никаких вопросов. В принципе, значит, мы договорились.

— Выходит, что так.

— Тогда имею честь откланяться.

Данила не по годам грациозно поднялся из-за стола и с легким полупоклоном, обращенным в пространство и адресованным как бы сразу всем присутствовавшим, произнес:

— Всего доброго, Сергей Петрович. Я рад, что мы нашли с вами общий язык.

— Да ладно тебе. Звони, если что.

— Спасибо.

— Ребята тебя проводят.

Когда спина Данилы исчезла за дверью в холл, Сергей Петрович отставил в сторону рюмку, которую до сих пор держал в руке, и посмотрел на Максимова долгим, уже совсем другим, не похожим на прежний, взглядом. Лицо его стало жестким, глаза прищурились, кожа на лбу собралась в морщины, сделавшие Сергея Петровича значительно старше, чем он выглядел еще минуту назад.

— Ну, говори, зачем пожаловал.

— Посмотреть, как вы тут без меня, — спокойно ответил Максимов, дожевывая последний кусок.

— А ты, я вижу, оголодал, мил человек, — нехорошо усмехнулся Сергей Петрович.

— Не так, чтобы уж очень… — задумчиво сказал Николай Николаевич. — Не так, чтоб уж совсем… — повторил он. — Но, знаешь, как-то мучит меня один вопрос.

— Какой же?

— Ну как это — «какой»? Я тут все устроил, все наладил. Ты же в курсе?

— Ну, допустим.

— Так вот… А стоило мне исчезнуть на месячишко — бац! Вы тут как тут. Взяли и все под себя подгребли. Это, по-твоему, правильно? По понятиям?

Карпов подумал, что зря Максимов задал последний вопрос, да еще с этакой издевочкой. Неприязнь Николая Николаевича к законным ворам была широко известна. И, конечно, не мог Максимов произнести это свое «по понятиям» всерьез: он всегда смеялся над пресловутыми «понятиями», говорил, что все воровские законы, все их выдуманное братство и порядочность в отношениях друг с другом — яйца, мол, выеденного не стоят.

Вот и сейчас — вставил в разговор фразу о «понятиях», явно желая уязвить своего собеседника. Сергей Петрович это прекрасно понял, что было видно по окаменевшему вмиг лицу, по дрогнувшим бровям и по глубокому вдоху, за которым он пытался скрыть мгновенную волну ненависти к пришлому лоху, который еще и издевается над «самым святым».

Бурый (такова в действительности была фамилия Сергея Петровича, превратившаяся давным-давно в кличку) сам не очень высоко ставил «понятия» и всегда поступал только исходя из здравого смысла, как он его понимал, то есть из соображений личной выгоды. Никаких других правил Бурый не признавал, но к «понятиям» на людях высказывал уважение, используя их как инструмент управления своими, да и чужими «братками».

— Ну, вот что. Я тебя принял, это уже много. Ты сейчас никто. Понял?

Максимов молчал.

— Понял, я спрашиваю? Молчишь? Ладно, молчи. И запомни: что упало — то пропало. Усек? Я ведь цацкаться не буду…

— Мне нужно деньги получить, — прервал его Максимов.

Бурый вытаращил глаза:

— Чего? Деньги? За что это?

— За работу.

— За какую, на хрен, работу?

— Я здесь работаю.

— Ты, кажется, дорогой мой, умом тронулся!

— Ничего подобного. У тебя в отделе кадров моя трудовая книжка лежит.

Бурый несколько секунд не понимал, что имеет в виду этот борзый мужик — пришел и требует какие-то деньги! Потом наконец сообразил.

— То есть… В смысле… Официально?

— В смысле — официально. Я здесь работаю ночным администратором. По крайней мере, так в трудовой книжке написано. И меня еще никто не увольнял. А моя зарплата? Пока меня не было, наверное, на депонент ушла? Я ведь года два ее не получал. Все недосуг было как-то.

— Ну ты и змей, — с непонятным выражением лица сказал Бурый. — Лена!