Марина Белова - Если у вас нету тети...

— Грустная история.

— Да, и вот через семь лет эта история нашла свое продолжение. Я уже говорил, Настя пошла за билетами на самолет в Одессу. В кассе она стояла за мужчиной, который выкупал бронь. Он назвал кассирше имя, отчество и фамилию. Услышав их, Настя едва не потеряла сознание. Так звали ее молодого человека. Она даже обошла его с другой стороны и заглянула в лицо. Нет, это был другой мужчина. Он даже приблизительно не был похож на ее жениха.

— Совпадение? Полное совпадение фамилии, имени и отчества?

— Она бы тоже так подумала, если бы мужчина не протянул за билетом к окошку кассирши руку. К браслету часов был прицеплен маленький золотой кулон в виде слоника. Настя утверждала, что именно этот кулон она подарила своему парню, когда тот отправлялся к месту службы.

— И что она сделала? Спросила у мужчины, где он взял кулон?

— Для Насти это было бы слишком просто. Она не стала покупать наши билеты, пошла за мужчиной и проводила его до места службы.

— До «Гаранта». А как звали мужчину, или Настиного жениха, вы помните?

— Нет, она мне не называла имени, а может, и называла, но если честно, я разозлился на Настю. Столько лет прошло, а она до сих пор его помнила.

— Алексей, так устроена человеческая память.

— Память памятью, но она наотрез отказалась ехать в круиз. Сказала, что ей во всем надо разобраться. А я человек по натуре ревнивый, ну и психанул. На том мы и расстались. Настя устроилась на работу в «Гарант», а я через неделю улетел в Одессу. Думал, за то время, что мы не будем видеться, я остыну, она поймет, что в одну и ту же реку нельзя дважды войти, все у нас наладится, образуется. А оно вон как получилось… Если бы я знал, если бы знал, силой увез бы, — застонал Алексей.

— Значит, вы даже имени не знаете ее молодого человека?

— Нет, — покачал головой Алексей.

— А где прежде жила Настя? В Белозерске?

— Да, но это было давно. Она, после того как узнала, что ее парень погиб, перевелась в наш университет, закончила его, а потом здесь устроилась на работу.

— А ее родители? Все так же продолжают жить в Белозерске?

— Нет. Отца у Насти не было, а мать давно живет в Тюмени, у Настиного брата. К сожалению, я не знаю, где именно.

— Адрес должен знать Сундуков.

— Игорь? — оживился Алексей. — Вы знаете, они с Настей недавно были в этом самом Белозерске по делам своей фирмы. Спросите у него, возможно, Настя ему показывала, где прошло ее детство. Кстати, о детстве. Настя говорила, что они жили в самом центре, из ее окна был виден памятник Ленину, а внизу на первом этаже был расположен большой гастроном.

— Спасибо, Алексей, это нам может пригодиться. Мы пойдем.

— Постойте, а когда похороны?

— Уже были…

Утром Алина принеслась ни свет ни заря. В одной руке она держала дорожную сумку, а второй сжимала Санькино запястье. Неужели опять решила повесить на меня своего ребенка?

— Алина, только без обид, Саньку не возьму, потому что Анюту отправляю к свекрови на дачу. А там, сама знаешь, не забалуешь. У Розалии Аркадьевны от детского крика начинают болеть уши, потом повышается внутричерепное давление, а там и до инсульта недалеко. Так что, Алина, грех на душу взять не могу.

— Ну, Мариночка, они тихо себя вести будут. Я сама их отвезу.

— Все знают, как они тихо себя ведут. Даже не проси.

— Хорошо, — согласилась Алина, скроив на лице злорадную улыбку. — Ты сама меня попросишь отвезти детишек на дачу.

— С чего бы это мне тебя просить? — насторожилась я.

— А с чего бы это я к тебе прибежала спозаранку?

— Ну и с чего?

— А с того, что Степа прислала весточку! — торжественно изрекла Алина.

— А почему она тебе прислала, а не мне, не нам с Олегом? — обиженно спросила я.

— Наверное, из соображений конспирации. Да не расстраивайся так! Письмо получила моя соседка, Вероника Алексеевна.

— Когда, когда получила?

— Вчера вечером из почтового ящика достала и мне отдала.

— И ты молчала? — завопила я. — Давай, живо сюда письмо!

— Не умеешь ты, Мариночка, радоваться сюрпризам. А я хотела тебя попросить потанцевать, — с невинной улыбкой призналась Алина.

— Алина, не выводи меня из терпения. Не отдашь письмо сию же секунду, станцую на крышке твоего гроба, — вполне серьезно пригрозила я.

— Грубо, — пробурчала она, но письмо все же отдала.

Я вцепилась в почтовый конверт. Знакомый почерк, ровные буквы. Вне всякого сомнения, писала Степа. Сбоку конверт был разорван, внутри лежал сложенный вдвое листок из блокнота. Дрожащими от нетерпения пальцами я извлекла записку из конверта.