Вячеслав Сухнев - Грязные игры

Естественно, участники переворота понимали, что эти далеко идущие планы могли сработать лишь в неразберихе, в постоянном изменении формы управления страной, при выдвижении во власть того самого коррумпированного чиновничества, которое помогало главарям переворота грабить Россию и армию. Поэтому были готовы мероприятия по уничтожению всех прежних властных структур, включая Верховный Совет и правительство.

Короче говоря, пожар - лучшее средство не только от клопов, но и от ревизии.

Наконец Адамян выдохся. Небаба разлил остатки кофе: Адамяну - в стакан, себе - в крышку термоса.

- Ваша повесть, полковник, весьма похожа на правду... Откуда только вы так хорошо все знаете?

- Я не просто мелкая сошка, а военный координатор по Закавказью будущего правительственного совета. Генерал Ткачев, царствие ему небесное, в качестве военного министра должен был стать моим непосредственным начальником.

- Товарищ генерал-майор. - Мирзоев тронул за локоть Савостьянова. - Не слишком ли старательно он стучит? Ведь не врет. Во всяком случае, в том, что нам с Седлецким известно.

- А что ему остается? - пожал плечами генерал. - Понимает ведь, что на мятеже можно поставить крест. И тут выигрывает тот, кто быстрее сдаст остальных. Тем более Адамян уверен, что Ткачев мертв.

Словно подслушав этот разговор, Небаба сказал:

- Ценю вашу откровенность, Рафаэль Левонович. Приятно было побеседовать.

- Да ладно вам... Я потому так откровенен, если хотите знать, что не придаю особого значения своим показаниям. Собственную жизнь спасаю. И меня потом правильно поймут. Готов поспорить на что угодно, хоть на миллион, который вы с таким благородным негодованием отвергли... через неделю выйду отсюда. Ну, через месяц. Уляжется пыль - и выйду.

- Мечтать никогда не вредно, - сказал Небаба.

- Вы хоть понимаете до конца, на ко го замахнулись? Ни хрена вы не понимаете... Вы же сейчас только сверху траву дергаете. А корни - глубоко в земле. Эх, майор!.. Вашими руками одни пауки давят других. А победившим паукам мы завтра понадобимся снова. И вы будете нужны, и я! Так что, как ни крути, мы остаемся по одну сторону баррикады.

- Возможно, - угрюмо сказал Небаба. - Только я, в отличие от вас, не куски за баррикадой сшибаю, а исполняю свой долг. И в этом заключается апологиа про вита, если хоть что-нибудь понимаете в латыни.

- Понимаю, - усмехнулся Адамян. - Три курса юридического как-никак. Только это слабое оправдание жизни - долг. Это значит, вся жизнь проходит в долг. Вся жизнь! А рядом другие становятся кредиторами жизни. Будущее в этой стране за теми, кто уважает деньги. Скучно, майор! Устал я от вас...

- И я от вас тоже, позвольте заметить со всевозможным моим смирением, устал. Потапов, позови санитаров!

В приемной начальника Управления, небольшой унылой комнате с серыми стенами и зашторенными окнами толкался народ и приглушенно, как на похоронах, разговаривал.

Акопов пожал руку Толмачеву, взглянул на часы и вздохнул:

- Не знаешь, совещаловка надолго затянется?

- Думаю, на час-полтора. Куда торопишься?

- Хотел Людмилу повидать. Ей отпуск дали на две недели - в Ставрополь собралась. Да чувствую, не успею.

- Серьезно у вас завертелось? - подмигнул Толмачев.

- Серьезнее некуда, - слабо улыбнулся Акопов. - Последний шанс, Коля... Не женюсь сейчас - помру холостым.

Подошел, светя лошадиными зубами, полковник Кардапольцев.

- Ну, как тут, в высоких сферах, Николай Андреевич? Пообвыкся? Назад не тянет?

- Тянет, - признался Толмачев. - Иногда даже снится, как с Олейниковым ругаюсь.

- Приходи ругаться наяву. Шаповалова от нас совсем забрали, должность свободна. Звезду схватил - и подавай Бог ноги!

- Договорились... Еще одну схвачу - попрошу перевод.

Кардапольцев хохотнул, погрозил пальцем и вернулся к своим. Из кабинета начальника Управления выглянул референт, полковник Кабышев, поманил Толмачева:

- Твой где? Начинать пора...

Прихрамывая, торопливо вошел Савостьянов.

В расстегнутой ширинке гордо, как флотский вымпел, трепыхался уголок рубашки. Толмачев успел перехватить генерала сразу за дверью. Смех и грех.

За столом у начальника все не уместились - взяли стулья в приемной. Только сейчас Толмачев по-настоящему понял, какая громадная машина была запущена тогда, в конце апреля. Ведь за каждым человеком, сидящим в кабинете, маячили группы, отделы, подразделения... За короткий срок службы референтом у Савостьянова Толмачев со многими из них познакомился, но большинство до сих пор не знал даже в лицо.