Вячеслав Сухнев - Грязные игры

- А где?

- В Малом Тишинском переулке.

- Значит, это твою бывшую нору предлагал мне Абашкин! - засмеялся Акопов. - Я ж пока без квартиры. Ладно. Побегу. На электричку надо успеть.

Толмачев достал из портфеля сводное расписание, полистал.

- Не успеешь. Отсюда до Ленинградского вокзала - минут сорок. А последняя электричка до Поваровки уходит через полчаса. Арифметика! Так что пошли ко мне. Пошли, пошли!

Акопов заколебался:

- Неудобно. Дома-то что скажут?

- А кому говорить?

И они двинулись от станции через двор, потом через пустырь, по широким натоптанным тропкам в зарослях пижмы, шапки которой еще желтели в надвигающихся сумерках. Здоровенный черный ньюфаундленд подбежал к Акопову, обнюхал и побежал в траву, где прилег грузный мужчина в летах, неухоженный, с трехдневной щетиной на щеках.

- Это Нюшка, симпатичная псина, - представил собаку Толмачев. - На шестом этаже живет.

А это Глорий Георгиевич Пронин. Писатель.

- Хозяин?

- Нет, Нюшкин приятель.

Пронин приветственно помахал рукою, пребывая в позе римского патриция в бане.

- Присоединяйтесь, - сказал писатель из травы. - Пока есть к чему. - И продемонстрировал початую бутылку вина.

Толмачев отмахнулся.

- А почему на метро катаешься? - полюбопытствовал Акопов. - Разве тебе не полагается разгонная машина?

- Полагается, но у меня же своя есть, да вот колодки начало клинить. А заняться некогда.

- Так сообщи в техотдел! И срок дай - три часа.

На колодки более чем достаточно.

- Ты не понял, - вздохнул Толмачев. - Машина моя. Личная.

- Ну, ты даешь! А если тебе в метро ноги оторвут? Это по какой статье расходов пойдет? По личной или государственной? Еще один большевик на мою голову...

У самого дома их настиг ровный тяжелый гул.

- А говоришь - тихо тут, - сказал Акопов.

- Иногда гудят. Грунт возят. Достраивают метродепо.

- Это не грунт возят, - сказал Акопов, прислушиваясь. - По-моему, это броня идет.

Они побежали от подъезда к углу дома по заросшему бурьяном газону. Зрелище, открывшееся им, потрясало. Широкой улицей Мусы Джалиля, мимо липовых аллей, мимо скверов, забитых легковушками и собаками, стремительно шла колонна боевых машин пехоты, раскрашенных под лягушачью кожу. Из плоских башен торчали зачехленные стволы.

В такт движению покачивались антенные штыри.

Облачка выхлопов скручивались в сизую ленту, которая висела над пустынной дорогой в теплом воздухе позднего вечера.

- Неужели опоздали? - пробормотал Акопов.

27

"Политическая борьба в России достигла критической точки. Фаза сопротивления исчерпала себя, потому традиционная оппозиция (лишь эмоциональная, лишь протестантская) - исчерпала себя.

Период сопротивления закончился, начинается период национального восстания".

Программа национал-большевистской партии.

2 мая 1993г.

"Разваливаются не только объединения и части, но уже и виды Вооруженных Сил. Флота, по сути дела, у России практически нет. Ракетные войска крайне непропорционально сокращаются. Авиация и ПВО катастрофически теряют квалификацию...

Зато генералов в Российской Армии стало значительно больше, чем их было в Советских Вооруженных Силах".

С. Турченко.

"Мы стоим по грудь в трясине".

"Советская Россия",

1993, 17 июня.

Генерал задерживался. В присутственные дни он обычно приходил ровно кдевяти. На сей раз Толмачев успел разложить заметки надень, поработать с компьютером и даже перехватить в буфете кофе с рогаликом. Подумав, он взял еще чашечку, потому что чувствовал себя неважно. Не выспался - почти всю ночь вспоминали с Акоповым жизнь, в которой оказалось немало пересечений и общих знакомых.

А когда дело коснулось Сурханабада, решили выпить, ибо в той прошлогодней истории оба чудом остались живы.

Акопов позвонил в одиннадцатом часу.

- Шеф на месте? Странно... Передай ему, что заболел Савченко. Пусть даст команду поискать замену. Ты-то сам как? Головка не бо-бо?

- Кофейком отбиваюсь, - засмеялся Толмачев. - А кто такой Савченко?

- Из моей новой команды. Хороший исполнитель. Жалко, что свалился с температурой. Представляешь, у мужика ангина! В сорок-то лет...

- Исполнитель? А что он исполняет?

- Русские народные песни. Ну и дремучий ты, брат! Узнал что-нибудь о вчерашней броне?

- Пока нет. Не у кого.

- Значит, не забудь! Савченко.

Едва он положил трубку, заявился Савостьянов.

Толмачев захлопал глазами - он впервые видел генерала в таком наряде. Даже пальцами пощелкал, пытаясь поточнее определить - в каком. И нашел единственное определение - в непотребном... Поношенная форма с погонами подполковника и с эмблемами инженерных войск. Очки в хлипкой металлической оправе. Сбившийся набок форменный галстук. Растоптанные туфли. Этакий затруханный саперишка, высидевший перед пенсией на складе две звезды без всякой надежды на третью.