Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]

— Копию постановления о производстве обыска майор вам оставил? — спросил Вилкин.

— Нет. Дал почитать, потом забрал.

— А кто утвердил постановление?

— Прокурор Желватенко: я это запомнил, поскольку шапочно с ним знаком.

Порывшись в столе, Вилкин достал оттуда «Справочник следователя» и, открыв на нужной странице, показал Панкратиотову:

— Ваше постановление на обыск было такое же или чем — то отличалось?

— Тютелька в тютельку! — всмотревшись, объявил Панкратиотов.

— Понятно, — нахмурился Вилкин. — Поскольку из вещей ничего не изымалось, акт об изъятии не составлялся?

— Документов больше никаких не писалось, — подтвердил Панкратиотов. — А что: надо было?

— Нет, — покачал головой Вилкин. — Все сделано процессуально грамотно. Скажите, а когда майор звонил в дежурную часть милиции, он называл кого — то по фамилии?

— Да: Шевченко Василия, причем Васей позже звал, по — свойски. Кличка овчарки еще упоминалась: Черныш.

— А вы удостоверение майора внимательно читали: его срок действия не истек?

— Точно! — обрадовался Панкратиотов. — Удостоверение настоящее, не подделка, я внимательно смотрел, но что — то показалось странным. Теперь понимаю: оно продлено не было. Но вел себя как настоящий милиционер: я с ними сталкивался, повадки знаю.

— Здесь все ясно, идем дальше, — решил Вилкин. — Кто знал о существовании у вас ожерелья?

— Тот, кто его привез: но он сразу уехал в Германию, будет через две недели. Да и не стал бы пакостить: мы деловые отношения давно поддерживаем! Моя жена знала о тайнике, но ничего об ожерелье. Вроде бы все.

— Покупатель, — напомнил Вилкин.

— Войтенко Иван Семенович. Думал об этом, но… Лет пятнадцать друг друга знаем, — с сомнением произнес Панкратиотов. — Торговался долго, хотел цену сбить, я не уступил. Нормальное явление. Серьезный человек, на криминал не пошел бы!

— Так не было криминала, — усмехнулся Вилкин. — Обыск? Над вами дружески пошутили. Жену ограбили? Мягко, без физических воздействий, причем на улице, без проникновения в дом. И вещь забрали ворованную, поэтому в милицию заявить не можете, ко мне пришли.

— Правильно рассуждаете, — подумав, согласился Панкратиотов. — Значит, Войтенко?! Урою гада!

— Стоп! — перебил Вилкин. — Никого вы не уроете! Я даже не начинал расследования, могу ошибаться. Когда у вас встреча с Войтенко?

— Сегодня в семнадцать часов у меня в доме.

— Тогда так: ни вы, ни ваша жена не должны никому говорить о краже. Если Войтенко спросит по телефону, приходить или нет, скажите, чтобы приходил. Я буду участвовать в разговоре в качестве представителя владельца ожерелья. Понятно?

— Отлично. Подпишем договор, потом проедем к вам в магазин, я осмотрюсь, затем вместе с вами и продавщицами составим словесный портрет Сиваша. А к семнадцати часам ждите меня в гости. Согласны?

— Конечно, — кивнул головой Панкратиотов.

К обеду дождь закончился и когда Вилкин приехал домой, к ждавшей его Анне Николаевне, то имел все основания бодро заявить, что был прав, не взяв утром зонт, поскольку тот все равно ему не понадобился. Засмеявшись, Анна Николаевна быстро поставила на стол тарелки с супом, жаренной картошкой и отбивными, после чего, усевшись напротив сына, начала выпытывать подробности нового дела.

— Смотри, что получается, — доев отбивную, начал рассказывать Вилкин. — Профессионально совершенное преступление — обыкновенная работа, в процессе которой используются приобретенные производственные навыки: как у токаря при изготовлении деталей. Причем «окраска», — способ совершения криминального действия, — у преступника не меняется, она пожизненная. Вор — домушник всегда проникает в жилище только в отсутствие хозяев, грабитель раздевает прохожего с использованием ножа или кастета, бандит, вламываясь в дом, привязывает хозяев к стулу и с помощью раскаленного утюга выпытывает, где спрятаны ценности, после чего хозяев, как правило, убивают. Что интересно в нашем случае? Преступление совершено на грани закона, то есть так, что его можно истолковать как розыгрыш или восстановление справедливости. В том же ювелирном магазине были очень ценные изделия, который обыкновенный грабитель изъял бы на основании: «похожи на украденные, разберемся, вернем», но этого сделано не было. Почему?

— Преступники не хотели, чтобы у Панкратиотова были основания написать в милицию заявление о краже, — догадалась Анна Николаевна. — Это были грабители, уклонявшиеся от официальной регистрации их в качестве грабителей. Для профессионального преступника подобная регистрация безразлична, тогда как… Ты хочешь сказать, что преступные действия были совершены людьми, далекими от криминального мира и старающимися не попасть в этот контингент?