Александр Бондарь - Альфонс

Дни текли - один за другим. Похожие, одинаковые дни. Андрей начал привыкать уже к новой своей жизни. Газель наряжала его в колготки и девчоночью школьную форму, Анаконда расстреливала по приговору ЧК и трудового народа, Диана выгоняла под дождь и заставляла принимать душ в одежде, Принцесса одевала в барашка, а Маркиза уладывала в большой металлический гроб. ...Андрей почувствовал наконец, что не может больше. Немного ещё - и он тронется. Андрей складывал деньги, считал их. Но радовали они всё меньше и меньше. Ему надоело уже придумывать имена купюрам. Наоборот, Андрей приходил в ресторан, выпивал там, обедал. А когда наступало вримя расплачиваться, он ложил на стол презрительно смятые купюры - с таким точно чувством, как будто освобождался от грязи. Чем больше денег - тем меньше они радуют. Печальная и пародоксальная истина. В конце концов Андрей понял: он не выдерживает. По ночам снились странные сны, посещали непонятные жуткие мысли. Всё опротивело. Клуб, его обитатели, каждовечерние извращёные развлечения их. Надоела Москва. Ибо ассоциировалась всё с тем же мерзостным Клубом. И наконец настал день - Андрей пришёл к Наде. Та сидела в удобном кресле и пила кофе, прочитывая сегодняшний "Московский Комсомолец". - Надя, - начал Андрей без предисловий, - мне надоело. Хочу уйти. На лице у Нади не появилось ничего. Совсем ничего. Она, как будто, ждала этого. Надя убрала газету, отодвинула чашку. Насовсем уйти? - Насовсем. Надя подумала немного, потом развела руками: - Дело твоё. Сам решай. Я только одно скажу. Последнее. Сколько тебе тут платят? Будешь получать в полтора раза больше. Но - без торгов. Не нравится - как хочешь. Она опять взяла в руки газету. Разговор был закончен. Андрей вышел на улицу. "В полтора раза больше... " Он присел прямо на тротуар. "В полтора раза больше... " "В полтора раза... " Андрей останется. Потерпит ещё. А там - там видно будет.

Вечер этот начался, как обычно. Анаконда хлестала водку и в очередной раз рассказывала про своего дедушку. Остальные закусывали и лениво, без интереса слушали её. Газель пристроилась к Андрею. Она тихонько поглаживала его по колену. - Светочка, радость моя, - прошептала Газель, облизнувшись, - когда я смотрю на тебя - кажется, что смотрю на старую свою фотографию. - Потаскуха недоделанная! - Это взревела Анаконда. К ней подошла Настя. - Я не говорила тебе, сука, что водку замароживают?! - Она замороженная... - сказала Настя спокойно, только голос у неё чуть-чуть дрогнул. - Замороженная, проститутка... С размаху Максимова плеснула Насте водку в лицо. Та вытерлась. Андрею показалось, что, кроме обычного презрения в глазах у Насти блеснула ненависть. Может быть, просто показалось. Андрей приподнялся. Ему тягостно было всё это видеть. Андрей никогда не увлекался Фрейдом, но интуиция подсказывала: чекистско-комиссарские сексуальные развлечения Анаконды и её агрессивность по отношению к Насте - одного происхождения. Захотелось выйти на воздух. - Куда ты, Светочка? - Сонно спросила Газель. - Сейчас, я на секунду. Закрыв за собой входную дверь, Андрей огляделся. На дома, тротуар, деревья. Ему показалось, вдруг, что всё вокруг и сверху хочет предупредить об опасности... Странное, неприятное ощущение. Хотя Андрей, казалось, догадывался. Знакомый, очень знакомый пейзаж, но... И тротуар, и дома, и деревья... Андрей посмотрел выше, вгляделся в ярко оранжевую полосу заката... - Это - смерть, - вдруг сказал он очень негромко, сам не зная к кому обращается. - Смерть. - Что? Что, Светочка? Андрей вздрогнул и обернулся. Сзади стояла Газель. - Ничего. - Пойдём, Светочка. Как только они вошли, Андрей увидел Настю с подносом в руке. Настя принесла Максимовой миску, лейкопластырь и бритву. Рядом уже лежал довольно большой кусок хлеба. По тому, как напряглись лица у всех участников трапезы, Андрей понял: происходит что-то из ряда вон выходящее. Они с Газелью сели на свои места. Андрей не сводил взгляд с Максимовой. Ему казалось пугающим - какими неестественно крупными стали её зрачки. Анаконда взяла бритву, подняла рукав... Р-раз - и полоска показалась на её руке. Максимова-Анаконда внимательно смотрела, как кровь ручейком стекает в миску. Андрей ощутил мурашки по спине. Газель взяла бутылку водки и быстро набухала полный стакан. Протянула его Андрею. - Пей, Светочка. Анаконда нацедила почти полную миску. Потом проворно заклеила рану пластырем. Взяла кусок хлеба. Раздавила его. Выкрошила всё в выцеженную кровь. Андрей протянул руку и пощупал стакан с мороженной водкой. Горячим холодом обожгло пальцы. Анаконда размешивала ложкой кровь с кусочками размякшего хлеба. Смотрела она всё так же внимательно-сосредоточенно, боясь оторвать взгляд. Потом начала есть. Все остальные, кто был тут, глядели на эту трапезу спокойно, но с интересом. Они явно уже видели подобное, но привыкнуть до конца не могли. Кровь стекала у Максимовой по губам, тяжёлыми каплями падала на чистую скатерть. Андрей, продолжая глядеть, поднял стакан и залпом высушил.