Эндрю Йорк - Доминатор

Его положили на деревянную крестовину. Судя по тому, что сооружение лежало наготове и было изрядно истерто, можно было предположить, что этот способ наказания был для Последователей не в новинку. Его заставили вытянуть руки и туго притянули запястья к перекладине, а потом еще перехватили веревкой подмышками. Лодыжки сначала связали между собой, затем привязали к стойке, после чего трое мужчин взялись за крест, подняли его и установили в заранее подготовленное отверстие. Затем землю утрамбовали, чтобы крест стоял неподвижно, и Уайльд повис на одних руках. Его ноги немного не доставали до земли.

Но отверстий было два, и Последователи приволокли на берег Серену и тоже раздели ее донага. Девушка, похоже, не помнила себя от потрясения; ее руки и ноги болтались свободно, как у игрушки. Соорудили второй крест, ее точно так же привязали к нему, и через несколько минут она уже висела на кресте всего в нескольких футах от него: золотисто-коричневая фигурка с маленькой грудью и узкими бедрами, черные волосы ниспадали на плечи, глаза напряженно закрыты, будто не видя окружающего она могла спастись от своего ужасного положения.

— А теперь оставим их думать о последствиях их действий, — распорядилась Инга. — Пусть висят здесь до тех пор, пока не окажутся готовы выдать нам зачинщика всех преступлений. Канем, ты останешься здесь и будешь следить, чтобы они не освободились.

— Сами освободились с креста? — удивился Укуба. — Это еще никому не удавалось.

— Вы не представляете себе возможностей этого человека, Уайльда, — ответила она. — Не забудьте, мой Бог, что я видела его работу. Канем, ты останешься здесь, и если он попытается двигаться, остановишь его. Тебя сменит Фодио.

Она увела толпу обратно в деревню, и их уход словно послужил сигналом: громкий хор насекомых возвестил наступление ночи. Солнце скрылось за деревьями, берег озера погрузился в темноту и москиты, как сонм ведьм, стремящихся на шабаш, вылетели из тростников. И в эту ночь местом встречи было назначено тело Уайльда. Они ласкали его, исследовали, проникали в каждое отверстие, запускали жала глубоко в его плоть. Он подумал, что до восхода солнца они вполне могут досуха выпить его кровь. Он пошевелил головой, попробовал двинуться всем телом, но при малейшем движении веревки больно врезались в его руки, и он понял, что это скоро станет невыносимым, даже если он будет хранить полную неподвижность. Он не мог даже кричать; все на что он был способен без риска быть задушенным землей, которая все еще забивала его ноздри, это дышать. Да и в любом случае нечего было рассчитывать разогнать москитов криком. Или можно? Уайльд задумался о том, сколько же всего он не знает, совершенно неважные прежде обрывки знаний вдруг показались очень важными. И еще он подумал о том, что когда он сойдет с этого креста, то сломает шею Инге не думая ни о каких других основаниях. Если он сойдет с креста. «Если» вдруг стало очень важным словом. Помимо этого, в его мозгу бились и другие мысли. Наблюдения, события, каждое из которых, взятое по отдельности, вообще не имело никакого смысла, но в том случае, если бы ему удалось сложить все воедино, эти мелочи обрели бы огромное значение.

— Канем! — прошептала Серена. — Канем! Послушай…

— Замолчи, женщина. — Канем сел на корточки спиной к распятым и принялся разглядывать озеро.

— Канем, ты не можешь оставить меня висеть здесь и умирать от голода и жажды. Не можешь. Я твоя сводная сестра. Разве не так? Я твоя женщина! Разве я не отдавала свое тело тебе, и твоему брату Фодио, и даже этой волчице? Канем! Ты не можешь покинуть меня теперь.

Канем встал, подошел к девушке и разжал ее челюсти.

— Канем! — задохнулась она. — Нет, Канем. — Он засунул ей в рот камень. Уайльд расслышал бессильный скрежет зубов.

Свершив это деяние, страж скрылся во тьме, но уже через несколько минут вернулся с одеялом в руках и вновь уселся на свое место, завернувшись в хайк и набросив сверху одеяло. Для этого были серьезные основания. За какой-нибудь час харматтан, на закате превратившийся было в нежный бриз, разыгрался почти до состояния бури; по сравнению с палящей дневной жарой стало удивительно холодно. Крупная дрожь сотрясала тело Уайльда, заставляя голову колотиться о деревянную стойку, а веревку — остро врезаться в подмышки. На расстоянии шести футов Серена стучала зубами о камень. Но сознание Уайльда продолжало работать. Человек с пистолетом — кто его послал? Инга обвинила его в подготовке убийства, но кто послал Эме Боске? А Укуба, такой очевидно мудрый и проницательный человек, принимает каждое слово своей жены за чистейшую правду.