Александр Бондарь: Лёнька Пантелеев

разбился графин, где-то истерически вскрикнула женщина.

- Ни с места, господа! - продолжал Лёнька. - Дам прошу не волноваться, я интеллигентный бандит. Позвольте представиться - Леонид Пантелеев.

- Господи! - с ужасом вскрикнула какая-то дама. - Лёнька Пантелеев!..

- Сударыня, - Лёнька склонился в изысканном поклоне, - вы совершенно правы. Итак, добрый вечер, или, верней, доброй ночи, друзья. Позвольте доложить программу. Мои ассистенты сейчас обойдут столы. Прошу их не задерживать и заранее приготовить всё, что вызывает наш искренний интерес. Дамы, к вам это тоже имеет самое прямое отношение. Предупреждаю, малейшая некорректность - четыре сбоку, и ваших уже нет. Главное, чтобы не было шухера. Официантов и метра прошу пока обождать на эстраде. Музыканты, можете спокойно отдыхать, к Шопенам наша фирма претензий не имеет. Начали...

"Ассистенты" быстро направились вниз. Лёнька продолжал стоять на пороге, оглядывая зал.

У Катерины Ивановны стучали зубы о края бокала, который она почему-то продолжала держать у рта. Миша Маснизон посинел и шумно сопел от страха.

"Ассистенты" действовали с феерической быстротой. Мужчины и дамы безропотно складывали на столы тостые бумажники, сверкающие кольца, брошки и портсигары. Кое-кто из кавалеров торопливо помогал своим дамам снимать серьги. Работа спорилась.

Миша, придя в себя, быстро вытащил из кармана бумажник и портсигар, аккуратно разложил их перед собой на столе.

- Ну, - хрипло произнёс он, - Катя, снимайте это... скорее...

- Что?.. - шёпотом спросила Катерина Ивановна.

- Это, - хрипел Миша, - это... как это называется?..

И он ткнул пальцем в её бриллиантовую брошь. Катерина Ивановна нервно засмеялась, но брошь сняла.

В этот момент их заметил Лёнька. Он улыбнулся и подошёл к столу.

- А, - сказал он, - юстиция... развлекается...

Миша вскочил и молитвенно протянул ему обе руки навстречу.

- Так рад, я так чрезвычайно рад, - пролепетал он. - Такая необыкновенная и такая приятная для меня встреча... Как вы себя чувствуете?..

- Вашими молитвами, - буркнул Лёнька и, не подавая руки, присел к столу.

Миша, не зная, что ему делать, продолжал стоять. Катерина Ивановна привычно оправила причёску и затем, как-то отчаянно махнув рукой, начала спешно пудриться.

- Садитесь, господин Плевако, - мирно сказал Лёнька, - но сначала представьте меня вашей даме.

- Э-это, - начал заикаться Миша, - охотно... Катя, э-э, Катерина

Ивановна... э-э-э, как это говорится, позвольте вам представить... моего,

моего... друга... гм-м...

- Очень приятно, - любезно сказала Катерина Ивановна и с большой готовностью протянула руку.

Лёнька поднялся, щёлкнул каблуками, ловко поцеловал её ручку, после чего опять сел. Миша Маснизон как-то жёстко и неуверенно примостился на кончик стула. Катерина Ивановна, наоборот, сразу почему-то обрела спокойствие и, кокетливо улыбаясь, смотрела на Лёньку.

- Какой вы молодой, - протянула она, - я представляла себе вас

другим...

Лёнька засмеялся и налил ей и себе вина.

- Давайте выпьем, - сказал он просто, - давайте выпьем за нашу

с вами молодость...

- Охотно, - весело произнесла Катерина Ивановна и чокнулась с Лёнькой.

- Э-э, да. Прелестный тост, - залебезил было Миша Маснизон, но Лёнька только тяжело на него посмотрел, и тот сразу же осел на месте.

- Ваш муж? - коротко спросил Лёнька, кивнув в сторону Миши.

- Нет, просто знакомый, - ответила Катерина Ивановна.

- Плевако, - продолжал Лёнька, - мастер язык чесать. Соловей. Меня защищал.

- Поверьте, от души, - произнес Миша, - от всего сердца, так сказать...

- Так и пел, так и пел, - продолжал Лёнька, не обращая на Мишу внимания. Потом, выдержав паузу, кивнул: - славно пел, да плохо сел. К расстрелу меня приговорили. Слыхали, верно?

- Позвольте, - опять вмешался Миша, - я ведь сделал всё, что мог... Всю душу вложил... Надеюсь, вы понимаете, что я здесь, так сказать, неповинен. Я сегодня даже в тюрьму к вам ездил, честное слово ездил - кассационную жалобу привозил. На подпись.

- Кассационную? - с интересом переспросил Лёнька. - Что ж, это всегда можно подписать. Давай сейчас подпишу.

- К сожалению, - как-то неуклюже и беспомощно заблеял Миша, - я её... э-э-э... не захватил с собой. Не учёл, так сказать, возможность встречи. Разрешите, я за ней домой сбегаю... Это тут рядом совсем...

Лёнька, прищурясь, посмотрел на него и весело сказал:

- Далеко пойдёшь. Далеко пойдёшь, Плевако. Но домой ты не побежишь сейчас. Ладно с ней, с жалобой. В другой раз подпишу... Верно, Катерина Ивановна?