Алена Белозерская: Стрела, попавшая в тебя

В полицейский участок их доставили на разных машинах. Сначала они дали короткие показания еще в кабинете у Стефана, после увезли Полину, а настоятель со своим первым помощником ненадолго остались в монастыре и прибыли в Канны лишь поздней ночью. А уже утром в участок явилась Альма и потребовала оставить ее наедине с клиентом. После Полина прошла процедуры, с которыми уже сталкивалась в прошлом. Полицейский взял соскоб с каждой руки, ватной палочкой поводил в ноздре и снял отпечатки пальцев. Затем Полине позволили пройти в туалет, смыть краску с ладоней и отпустили, предупредив, чтобы она вернулась в Канны по первому же требованию. Сабина и Стефана уже отвезли назад на остров, и она огорчилась, что не успела попрощаться с монахом, который очень поддержал ее. Стефана видеть не хотелось, но Полина знала, что им еще придется встретиться, так как намеревалась выполнить данное ему обещание. Потом она решила, что поручит эту задачу Майклу и навсегда избавит себя от общения со стариком, который с легкостью продал ее, несмотря на уверения в дружбе.

Выйдя из участка, Полина с радостью вдохнула свежий воздух и улыбнулась. Она сразу заметила припаркованный недалеко «Мерседес», из которого вышел Роман, а следом за ним Майкл. Брат и любимый мужчина быстро направлялись в ее сторону, а она стояла на ступенях, не в силах двинуться им навстречу. Альма бесцеремонно подтолкнула ее в спину, и Полина побежала вперед и обняла их обоих, поочередно целуя каждого.

— Домой? — плача, спросила она.

— Сначала в Париж, — ответил Майкл и благодарно улыбнулся Роману, который предупредительно отошел в сторону. — Все ждут тебя в «Риц», — тихо добавил Майкл, судорожно обняв сестру и не давая пошевелиться. — Как же ты нас напугала!

Она не ответила, посмотрела на Романа и протянула ему руку, которую он быстро сжал в своих ладонях. В самолете она лежала у него на плече, глядя в иллюминатор, и размышляла о последних событиях, начиная с того дня, как Хавьер появился в ее номере. Майкл и Альма тихо переговаривались в соседних креслах, но Полина не слушала их. Она наслаждалась объятиями Романа, теплыми словами любви, которые он сказал ей в машине по дороге в аэропорт, и радостью, которая еще блестела в его глазах оттого, что все, наконец, закончилось. Однако мыслями Полина была далеко. Она думала о бывшем муже и неожиданном «подарке», о том, как глупо закончилась его жизнь, и жалела, что отчасти виновна в его смерти. Потом поняла, что Конрад в любом случае избавился бы от своего брата, ибо его съедали ревность и жадность, а также болезненное желание восстановить справедливость и вернуть все то, чего его лишали с детства. Решив, что эта глава жизни подошла к концу, Полина запретила себе думать о Люке и о его брате. Она знала, насколько нелегко это будет сделать, но также понимала, что наступит время, когда она станет вспоминать о них не с ненавистью, а только с печалью и жалостью.

— Увижу Тоню, обниму ее, — сказала Полина Роману, и он понимающе кивнул. — Мне казалось, что я вас больше никогда не увижу. Вы, наверное, и вовсе думали, что я мертва.

— Больше не пропадай, — ответил Роман, поцеловав ее.

— Не буду, — улыбнулась она. — Сафонов, а какой подарок ты приготовил мне на Рождество? Только не говори, что собирался прийти с пустыми руками.

Он рассмеялся и посмотрел на Майкла, повернувшегося в их сторону.

— С ней все в порядке, — сказал он. — Уже пришла в себя.

Две недели Полина не выходила из дома Марка и Ребекки, прячась от журналистов, которые осаждали особняк и успокоились лишь тогда, когда друг Марка, комиссар полиции сэр Гарми, прислал на помощь две полицейские машины. Однако звонки от газетчиков и телевизионщиков не прекращались еще длительное время. Марк, взявший на себя обязанности секретаря, отвечал всем, что мадам Матуа не намерена общаться со СМИ. Через пять дней после возвращения в Лондон Полину навестил мсье Рене, торжественно огласил завещание Люка и сообщил, когда Полина может вступить в права наследования. Далее начали поступать звонки от управляющих компании Люка, которые терялись в догадках относительно того, что мадам Матуа намерена делать с этой огромной империей. Она и сама не понимала, поэтому отвечала уклончиво, заявляя, что еще не приняла официально наследство, значит, ответственность за компанию лежит на плечах управляющих. Роман в шутку назвал ее самой богатой невестой Европы и заявил, что теперь не подходит ей по статусу.