Гилберт Адэр - Убийство в стиле

Первым ответил Трабшо.

— Том, я буду очень рад оказать тебе любую помощь, какая может потребоваться, очень-очень рад. Будто вернулись старые деньки, когда я работал с твоим покойным отцом.

— Да, но… — сказал Колверт, — мой отец пока еще не покойный. То есть он все еще жив, знаете ли.

— Да? — сказал растерявшийся Трабшо. — Я крайне, крайне сожалею.

Затем в попытке загладить свою оговорку он объяснил:

— Нет-нет, я хочу сказать… я, конечно, хочу сказать, я в восторге, что он жив. В восторге. Не понимаю, почему я подумал, будто он умер. Наверное, у меня создалось впечатление, будто все мои ровесники, с кем я сотрудничал, поумирали, так как никаких известий я от них не получаю.

Спохватившись, что вот-вот допустит новую непростительную оговорку, он быстро сменил галс.

— Повторяю: я буду очень рад поддержать вас. Не скажу за Эви, но, полагаю, убийство Коры совершенно ее потрясло.

— Да, крайне, — сказала романистка, — и это дополнительная причина, почему я настаиваю на том, чтобы присоединиться к вам. — Она повернулась к Колверту. — Много-много лет назад старший инспектор Трабшо и я уже прекрасно сотрудничали в расследовании другого убийства. На этот раз, однако, оно затрагивает меня гораздо больше. Несравненно больше.

Она с силой нахлобучила на голову свою треуголку.

— На этот раз, — докончила она, монументально насупив брови, — оно мое личное.

Атмосфера внутри павильона тем временем драматически ухудшилась.

Поначалу смерть Коры Резерфорд была настолько ошеломляющей, что все они — актеры, съемочная группа, статисты — сочли совершенно законным, что им было велено ни на шаг не двигаться с того места, где они находились в момент преступления. И вполне законным, что даже посещение удобств не только совершалось под конвоем полицейского в форме, но ему предшествовал быстрый и эффективный личный досмотр — предположительно на случай, если кому-нибудь из них придет блестящая идея спустить в унитаз какую-нибудь инкриминирующую улику. Однако с учетом факта, что актриса была не заколота, застрелена или задушена, — факта, который казался визжаще очевидным всем присутствующим, пусть еще и не подтвержденным судмедэкспертизно, — было трудно понять, что именно, мнилось полиции, могло быть найдено на ком-либо.

Но время идет, ничего не происходит — или кажется, что не происходит, — и самые ни в чем не повинные начинают брюзжать и дергаться по мере того, как они оправляются от шока, что были свидетелями хладнокровного убийства. Труп жертвы уже удалили с профессиональной быстротой и тактом, так какой смысл мешать им отправиться домой? Без всякого сомнения, съемка фильма будет прекращена — и, возможно, навсегда. И мысли многих удерживаемых в павильоне начали сосредотачиваться на вопросе, где — а главное, когда — они сумеют получить новый ангажемент.

Одни мрачно предсказывали, что даже в очень немногих картинах, съемки которых, как было известно, велись в Элстри, все сколько-нибудь стоящее уже, конечно, кем-то захапано, другие же перешептывались, что в конце-то концов — и да, они помнят, что Кора Резерфорд умерла только-только, и тело ее еще не остыло, — но тем не менее, без всякого неуважения к бедной женщине, ее роль не была настолько критически важной, что ей нельзя было бы найти замену. Кто-то из техников рискнул высказать мысль, хотя и sotto voce [31] вполголоса ( ит .). , что, учитывая смерть режиссера, а теперь вот и исполнительницы, на фильме должно лежать проклятие. Тогда как другой громко высказал мнение, что для картины, названной «Если меня найдут мертвой», убийство на съемочной площадке одной из ведущих актрис по меньшей мере вызовет того рода газетную рекламу, какой так просто не купить.

Короче говоря, типичная реакция обычной людской слабости при столкновении с трагедией — искреннее сострадание, неразрывно спаянное со столь же искренней озабоченностью собственными интересами.

Однако когда Колверт в сопровождении Эвадны, Трабшо и Летиции Морли вернулся в павильон, все истомленно встали по стойке «смирно».

Молодой инспектор начал с того, что подозвал двух приехавших с ним полицейских и представил их своему былому начальнику.

— Просто, чтобы вы знали, сэр. Двое моих коллег из Ричмонда, сержант Уистлер и констебль Тернер.

Когда оба полицейских почтительно кивнули, Эвадна с нюансом своей природной неукротимости не смогла удержаться от злоехидства.