Гилберт Адэр - Убийство в стиле

На следующее утро он позвонил в дверь Эвадны Маунт ровно без четверти девять.

— Какая непунктуальность, — нахмурилась она. — Я могла бы предвидеть.

— Непунктуальность? — воскликнул он. — Ну, послушайте! Чего еще мне ждать? — Он сверился со своими часами. — Ровно восемь сорок пять. Я раньше на пятнадцать минут.

— Вот именно. Появиться раньше — тоже форма непунктуальности, знаете ли. Теперь я вынуждена заставить вас ждать пятнадцать минут, и вы понудили меня чувствовать себя виноватой. Нет, мой дорогой Юстес, если мы будем продолжать видеться, вы должны соблюдать время точно. Точно, я говорю серьезно.

Прежде чем он успел оскорбиться на ее иезуитскую логику, она выскочила мимо него на лестничную площадку. Ее дряхлый силихэм-терьер Гилберт (названный в честь Честертона, как она объяснила старшему инспектору) проковылял вон из квартиры, едва заметил, что дверь открыта, и ради ворсистой олбанийской ковровой дорожки его тут же пришлось заманить назад.

— Боюсь, как и все мы, — вздохнула она, — бедняжка Гилберт на склоне лет стал легко протекать.

Когда, благополучно вернув Гилберта обратно, они наконец отправились в путь, Трабшо потребовалось менее часа, чтобы доехать до Элстри. Сама студия, однако, жестоко разочаровала их обоих. При всей внушительности фасада она не столько отвечала популярному представлению о Фабрике Грез, сколько смахивала на пошлейшее промышленное предприятие, пожалуй, на кожевенный завод или на большой кирпичный. Без каких-либо архитектурных отличий (сплошные бетонные стены в потеках и неказистые крыши из рифленого железа), она была, как презрительно отозвался Трабшо, обыкновенным складом, не больше и не меньше. Ни малейшего намека на Романтичность.

У главного входа, вдобавок, путь им преградил громогласный привратник, типичный мелкотравчатый тиран genus bureaucratum [13] род бюрократический ( лат .). .

— Не могу вас впустить, — сказал он, — если вам не назначено.

Эвадна Маунт, естественно, стерпеть этого не пожелала.

— Назначено! — рявкнула она на него. — Или, олух вы эдакий, вам мерещится, нет, вам, правда, мерещится, что мы притащились бы сюда из Лондона, не будь нам назначено?

— Ну, так покажите пропуск, — сказал привратник с подозрением.

— Назначено было лично. Как я могу показать вам то, чему не была придана печатная форма?

— В таком случае я не могу вас пропустить. Мне это будет стоить моей работы.

— Чушь! Говорят же вам, любезный, что мы приехали к мисс Коре Резерфорд, и по ее просьбе. Повторяю, мисс Кора Резерфорд! Если вы сию же секунду не откроете эти ворота, я возьму на себя труд присмотреть, чтобы вас заменили на кого-то, кто их откроет. Узнаете тогда, чего стоит ваша работа.

Несколько секунд он нервно прикидывал, как поступить.

— Может, если я позвоню…

Эвадна одолжила его своим патентованным выражением лица: «Чего еще ждать от мужчины!»

— Ни в коем случае! Боюсь, мисс Кора Резерфорд уже нестерпимо встревожена, быть может, опасаясь, что мы оказались жертвами страшного дорожного происшествия. И она будет в ярости… нет, нет, нет, если я знаю Кору, она будет метать молнии, когда узнает, что нас нет рядом с ней из-за вашего ослиного упрямства не впускать нас. Разрешите нам въехать, будьте так добры, если вам дорога ваша шкура.

Все еще в нерешительности, сознавая, что создает нежелательный прецедент, привратник наконец поднял шлагбаум и открыл двум посетителям доступ в благословенное Богом внутреннее святилище. Когда машина въехала в пределы студии, Эвадна не удержалась от хихиканья, наблюдая в зеркале заднего вида за уменьшающимся по мере их продвижения беднягой привратником, пребывавшем теперь в видимом ужасе от самовольства, которое в помрачении он им дозволил.

Несколько минут спустя, когда Трабшо припарковал «ровер», возник вопрос, как отыскать павильон 3, в котором, как сказала им Кора, снимался «Если меня найдут мертвой». Очевидным решением проблемы было бы спросить дорогу у какого-нибудь встречного. Но тут-то и была зарыта собака. Практически все встречные, возникавшие перед ними, казалось, были облачены в экстравагантные маскарадные костюмы. Им встречались Круглоголовые и Роялисты, Цыгане и Мушкетеры, Щеголи эпохи Регентства и Жемчужные Девы, и было как-то неловко затруднить их вопросом о столь обыденном направлении.

Однако, как часто случается, бродя между ангарами, сложенными из готовых бетонных блоков и практически составлявшими студию, они внезапно, волей Провидения, оказались перед самым огромным. Надпись на высокой металлической двери гласила «Павильон 3». Они пришли.