Эмиль Габорио - Мсье Лекок

Консьерж дома, равно как друзья и соседи, тоже стал жертвой обмана. Все судачили о так называемых излишествах, смеялись над ночами, которые он проводил вне дома, называли его потешным стариком, старым волокитой за юбками… Но никому никогда не приходила в голову мысль, что Внеси-Ясность и папаша Табаре – это один и тот же человек.

Лекок мысленно прокручивал историю об этом эксцентричном человеке в надежде вновь обрести мужество. Тут появилась экономка и сказала, что врач ушел. Открывая дверь, она добавила:

– Вот спальня господина. Эти господа могут войти.

На огромной кровати с балдахином лежал, потея и стеная под одеялом, двуликий оракул: Внеси-Ясность из Сыскной полиции и Табаре с улицы Сен-Лазар. При взгляде на этого оракула становилось совершенно ясно, почему никому из его самых близких соседей не пришла в голову мысль, что он сотрудничает с полицией.

Было абсолютно невозможно наделить не только высшей проницательностью, но даже средним умом обладателя этой физиономии, на которой читалась не только глупость, но и вечное удивление.

Наделенный природой покатым лбом, огромными ушами, вздернутым носом, маленькими глазами и толстыми губами, господин Табаре являл собой, приводя в отчаяние карикатуристов, законченный типаж придурковатого мелкого рантье.

Правда, приглядевшись внимательнее, можно было заметить его удивительное сходство с охотничьей собакой, повадками и инстинктами которой он обладал. Когда он шел по улице, бессовестные уличные мальчишки оборачивались и кричали ему вслед: «О, ну и рожа!»

Лукавый папаша Табаре посмеивался над подобными недоразумениями. Ему даже нравилось выставлять напоказ свою мнимую глупость, утрируя расхожее мнение, что «тот не так уж умен, кто кажется таковым». При виде двух полицейских, которых он хорошо знал, в глазах папаши Табаре засверкали радостные огоньки.

– Добрый день, Лекок, мой мальчик, – сказал он. – Добрый день, старина Абсент. Раз вы пришли ко мне, значит, еще не забыли о бедном папаше Внеси-Ясность?

– Мы нуждаемся в ваших советах, господин Табаре.

– А!.. А!..

– Только что один подозреваемый провел нас, как маленьких детей.

– Черт возьми!.. Так он силен, этот ваш парень?..

Лекок тяжело вздохнул.

– Настолько силен, – ответил он, – что будь я суеверным, сказал бы, что он сам дьявол во плоти.

На лице папаши Табаре появилось комичное выражение зависти.

– Как!.. Вы столкнулись с хитрющим подозреваемым, – сказал он, – и вы на это жалуетесь? А ведь вам выпал счастливый шанс. Видите ли, дети мои, в наше время все вырождается и мельчает. Великих мерзавцев больше нет. Нам достается лишь разменная монета, куча мелких прохвостов и заурядных жуликов, не стоящих тех ботинок, в которых приходится бегать за ними. Это отбивает охоту работать в полиции, честное слово!.. Никаких трудностей, переживаний, тревог, радости! Никаких увлекательных игр в прятки, в которых прежде состязались преступники и агенты Сыскной полиции. Теперь преступника упаковывают уже на следующий день после совершения им преступления. Садятся на омнибус, едут к нему домой… и находят его. Жаль… Но в чем обвиняют этого вашего подозреваемого?

– Он убил трех человек! – ответил папаша Абсент.

– О! О! О! – воскликнул господин Табаре, придавая голосу разные интонации.

Этот убийца немного примирил папашу Табаре с его современниками.

– И где же?.. – спросил он.

– В кабаре, в районе Иври.

– Так!.. Понимаю, у вдовы Шюпен… некий Май. Я читал это в «Судебных хрониках», а заходивший меня проведать Фанферло-л’Экерёй сказал, что личность этого парня повергла вас всех в недоумение… Значит, сынок, тебе поручили вести поиски?.. Тем лучше! Ты мне обо всем расскажешь, а я помогу тебе, чем смогу.

Папаша Табаре замолчал, а потом тихо добавил:

– Но прежде, – обратился он к Лекоку, – будь любезен, встань… Подожди, я дам тебе знать… резко открой ту дверь, слева. Манетта, моя экономка, это воплощение самого любопытства, подслушивает нас под дверью. Я слышу, как вокруг замочной скважины шуршат ее волосы… Давай!

Лекок выполнил просьбу, и Манетта, занимавшаяся домашним шпионажем, была застигнута на месте преступления. Она бросилась бежать под град саркастических насмешек своего хозяина.

– А ведь пора бы знать, что это тебе никогда не удастся! – кричал папаша Табаре.

Ни Лекок, ни папаша Абсент, находившиеся ближе к двери, чем папаша Внеси-Ясность, ничего не слышали. Они удивленно переглянулись, спрашивая себя, играл папаша Табаре небольшую условную комедию или он действительно обладал очень тонким слухом, о чем свидетельствовал произошедший инцидент.