Эмиль Габорио - Мсье Лекок

Когда эти меры предосторожности были приняты, из камеры, в которую его поместили, вывели мужчину в фетровой шляпе. Он шел, улыбаясь, напустив на себя ту беззаботность рецидивистов, которые, вновь арестованные, не держат обиды на полицию и похожи на проигравших игроков, протягивающих руку своим противникам. Он сразу же узнал Лекока.

– А, это вы!.. – воскликнул он. – Это вы мне «услужили»… Теперь вы можете хвастаться, что у вас столь прочное колено и сильные кулаки. Вы упали мне на спину, словно с неба, а мой затылок до сих пор болит от ваших «ласк»!

– Значит, – произнес молодой полицейский, – если я вас попрошу об услуге, вы мне откажете?

– О!.. Тем не менее. Я человек не желчный, а ваша физиономия мне нравится. Так о чем речь?..

– Я хотел бы получить сведения о вашем ночном сообщнике…

Услышав этот вопрос, мужчина в фетровой шляпе нахмурился.

– Их вам дать может кто угодно, только не я! – ответил он.

– Почему же?

– Да потому, что я его не знаю. До вчерашнего вечера я его никогда не видел.

– В это трудно поверить. Отправляясь на такое дело, себе в помощники не берут первого встречного. Прежде чем начать работать с человеком, о нем собирают информацию…

– Э!.. – прервал Лекока Кутюрье. – Вот я и говорю, что совершил глупость. Да я локти себе кусаю!.. Только понимаете, не надо мне говорить, что этот парень – не агент Сыскной полиции. Мне расставили ловушку, я в нее попался… Пусть это мне послужит хорошим уроком. Не надо быть простаком!..

– Ты ошибаешься, парень, – сказал Лекок. – Этот тип не работает в полиции, могу дать слово чести.

Кутюрье долго и пристально смотрел на молодого полицейского, словно старался понять, говорит ли тот правду или нет.

– Я вам верю, – наконец произнес он. – И в доказательство расскажу, как обстояло дело. Вчера вечером я ужинал один, в одном заведении, наверху улицы Монмартр. Тут этот парень подсел ко мне. Разумеется, мы разговорились. Он показался мне свойским. Я уж не помню почему, но он сказал мне, что хочет продать свою одежду, но не знает как. Я, уважаемый, отвел его к приятелю, который покупает старую одежду…

Ведь это услуга, не правда ли? В знак благодарности он предложил мне выпить, я в ответ угостил его, он поставил стаканчик, я заплатил за литр… Итак, любезность за любезность… В полночь у меня двоилось в глазах…

Этим моментом он и воспользовался, чтобы заговорить со мной о верном деле, которое, по его словам, должно было обогатить нас обоих. Надо было украсть всю серебряную посуду из одного колоссально богатого дома.

Он говорил мне: «Ты ничем не рискуешь. Я сам обо всем позабочусь. Ты должен просто помочь мне перелезть через стену и стоять на шухере. Обещаю тебе, я за три ходки раздобуду столько серебряных приборов и блюд, что мы с тобой их все за раз даже унести не сможем».

Черт возьми! Предложение было заманчивым, не так ли? Да будь вы на моем месте, вы тоже повелись бы. Так вот!.. Я колебался. И хоть был пьян в стельку, я все же остерегался.

Однако он нашел способ переубедить меня. Он поклялся, что знает все привычки дома, что каждый понедельник там устраивают большой прием, что в эти дни ложатся поздно, а слуги все пускают на самотек… Ну, право же! Я пошел за ним…

На бледных щеках Лекока появился легкий румянец.

– Ты уверен, – живо спросил он, – что этот тип говорил тебе, что герцог де Сермёз устраивает прием каждый понедельник?

– Черт возьми!.. Мне надо было догадаться… Он даже произнес фамилию, которую вы только что сказали, фамилию на «ёз».

Странная, необычная, совершенно недопустимая мысль мелькнула в голове молодого полицейского.

«А вдруг это он? – думал Лекок. – Если Май и герцог де Сермёз – одно и то же лицо?»

Однако Лекок отбросил эту мысль и даже отругал себя за нее. Он проклинал свое слишком живое воображение, заставлявшее его видеть во всех событиях романтические и неправдоподобные аспекты.

Зачем искать химерические решения, когда обстоятельства были предельно простыми?.. Разве можно удивляться тому, что подозреваемый, которого он считал светским человеком, знал о дне, когда герцог де Сермёз принимает своих друзей?

Впрочем, от Кутюрье больше нечего было ждать. Лекок поблагодарил его, обменялся рукопожатием с начальником полицейского поста и вышел, опираясь на руку папаши Абсента, поскольку сейчас нуждался в опоре. Он чувствовал, что его ноги стали ватными, голова кружилась. Порой у него мутилось сознание.

Лекок не мог понять, из-за какого волшебства, из-за каких колдовских чар он проиграл эту партию, на которую возлагал столько надежд, доверившись случаю. Он проиграл ее жалко, постыдно, без борьбы, без сопротивления, смешно… Да, смешно. Быть таким уверенным в себе, но упасть, получив подножку!..