Андрей Анисимов - Кто стрелял в урода?

– Зачем же гражданка Хромова выкрала этот адрес у своего любовника? – Возразил Тимофей: – Ладно, господа родственнички, или чистосердечное… или идите назад в камеру. После беседы с Барри Тугановым, я вас выпущу под подписку о невыезде до суда. Разговор окончен.

Племянница с испугом посмотрела на дядю. Тот вздохнул и попросил бумагу: – Хорошо, я напишу признание.

– Замечательно. Вы пока пишите, а я немного побеседую с гражданкой Хромовой.

Выдав Пригожеву бумагу с ручкой, Тимофей попросил дядюшку пересесть за столик к окну. Когда тот принялся писать, обратился к вдове:

– Вы долго встречались с гражданином Беньковским. Что он из себя представлял в жизни как человек? Я не имею ввиду профессиональную деятельность. Тут все понятно.

– Андрон Михайлович был настоящий джентльмен. – Ответила Лиля.

– В этом я не сомневался. Кого из его знакомых, друзей или подруг вы можете назвать?

– У него есть брат Лаврентий. Больше я никого не знаю. – Ответ Лили прозвучал искренне.

– Тогда расскажите, как вы развлекались? Об интимных встречах можете не распространяться. Я имею в виду театры, рестораны, клубы. Было у Беньковского заветное место в Москве?

– Не думаю. Андрон предпочитал оттягиваться дома. Мы несколько раз обедали в китайском ресторане на Никитской. Он иногда любил выпить водки. От Тверской туда недалеко и пешком, и мы обходились без машины. Еще Андрон, кажется, посещал консерваторию, но у меня от серьезной музыки мигрень. Зная это, с собой на концерты он меня не приглашал.

– Как называется ресторан на Никитской?

– «Золотой дракон» На углу Бульвара и Бронной…

– Хорошо, гражданка Хромова, теперь присоединяйтесь к дядюшке и пишите признание. – Волков выдал Лиле ручку с бумагой и с благодарностью подумал о своем шефе. Ерожин все рассчитал верно. Дело о самоубийстве Хромова можно передавать в суд. Но дальше предстоит работать без посторонней помощи. Тимофей никогда не смотрел в рот начальству и очень давно обходился без мелочной опеки. Но если раньше ему поручалась лишь часть работы, одно-два направления в следствии, то теперь он становился мозгом отдела и отвечал за все. Покончив с родственниками, Тимофей посмотрел на часы. По времени давно пора было обедать. Но есть ему не хотелось. Майор достал из холодильника пакет с кефиром, высосал его содержимое и запер кабинет. В ресторан на Никитской он мог бы послать Вязова, но, подумав, решил ехать сам. И не пожалел. Официанты ресторана Беньковского хорошо знали. Даже мельком взглянув на фото, двое молодых людей сообщили, что это их постоянный клиент.

– Когда он был у вас в последний раз? – Спросил Тимофей кудрявого русского парня в национальном китайском костюме. Тот, недолго думая, назвал число. Волков без труда вычислил, что Беньковский ужинал здесь накануне рокового выстрела. Подробности ужина Тимофея удивили. Шантажист заранее накрыл стол на четыре персоны, а явился с двумя шлюхами. Кудрявый «китаец», вспоминая клиента, с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Если бы не последовавшие за тем трагические события, Тимофей бы посмеялся вместе с ним:

– Ты запомнил этих проституток?

– Еще бы. Не каждый день шлюхам дарят розы по тонне за букет.

Тимофей знал, что на жаргоне тонна означает тысячу:

– Прокатимся по Тверской. Вдруг ты их встретишь?

Кудрявый посмотрел на часы: – Товарищ майор, эти красотки раньше девяти на улицу не выходят. Это же шлюхи. У них ночная смена.

– А дневной не бывает? – Волков раскрыл меню и увлекся чтением экзотических блюд.

– Только по предварительной брони.

– Извини, я не прав. – Улыбнулся Тимофей и заказал гребень морского петуха: – Не отравлюсь?

– Лучше отбивную, товарищ майор. К китайской кухне надо привыкнуть. – Посоветовал кудрявый и, приняв заказ, убежал на кухню. Тимофей не прогадал, отбивную для сотрудника Петровки приготовили на совесть.

– Пить чего-нибудь будете? – Спросил парень. Волков почему-то официанту понравился.

– Не надо, я уже кефиром напился. – Отказался Тимофей и рьяно принялся за привычное для русского человека блюдо.

Иван Григорьевич открыл сейф, покопался в нем и достал пачку сотенных купюр в банковской упаковке: – Извольте, господин директор, весь наш капитал…

– Сколько там? – Спросил Михеев.

– Десять тысяч. – Хочешь, получи зарплату, хочешь, заплачу налог? Как прикажешь, я лицо подневольное.

– Да, хватит вам, товарищ генерал, какой я господин директор. При Петре Григорьевиче совсем по-иному жилось. Когда он уже вернется?