Олег Северюхин - Не будите спящую пантеру

Выбраться из оврага с Катей я не смогу, поэтому я и пошел с Катей по дну оврага к побережью. Все равно где-то и кого-то встречу. Этот путь мог быть единственным для нас, потому что пешком на такое расстояние никто не уходит от своих домов. Если уходит, то это очень сильный человек.

Я не буду рассказывать, как мы добирались до побережья. Я тащил за собой возок, ощущая на себе каждый удар полоза о камни, пропуская через себя ту боль, которую испытывает Катя.

Я разводил маленькие костерки из обломков нарт, исстругивая их в тоненькие щепочки, и поил Катю горячим чаем, поддерживая в ней жизнь. Катя ничего не говорила, только смотрела на меня своими блестящими глазами, которыми она мне говорила больше, чем тогда, если бы она могла говорить.

Когда подходило время спать, я ложился рядом и ловил ухом ее дыхание, будучи уверенным, что человек своим дыханием помогает жить другому человеку.

Пред тем как уснуть, я рассказывал Кате охотничьи истории и старые сказки и по ее глазам видел, что это ее поддерживает, а смешные истории заставляли ее глаза блестеть так, как будто я возвращался с охоты и бежал навстречу ей.

К концу третьего дня пути мы вышли к побережью. Где-то вдали шумело море, показывая, что тишина гор не властвует на побережье. В этих местах я не бывал, но что-то мне подсказывало, что до тех мест, где охотятся жители нашего района, осталось совсем недалеко. И точно, к вечеру мы встретили двух охотников из поселка, где жили родители Кати. Мои силы были на исходе, и если бы не эти охотники, то неизвестно, что бы с нами случилось.

Мой возок мы укрепили на нартах и поехали в наш поселок. Сразу в больницу к Васильеву. Ехать было не близко. Почти шесть часов ехали. Занесли возок в больницу, Васильев, врач наш стал смотреть, слушать стетофонендоскопом, потом повернулся ко мне и говорит:

— Умерла твоя Катя.

А я ему не верю, трясу её, по лицу глажу, разговариваю с ней, а она глаза свои не открывает, как будто спит крепко.

Потом мне сказали, что организм ее был сильно поврежден, но держалась она крепко, помогая мне тащить ее, а как до людей добрались, то организм расслабился и перестал сопротивляться.

Приезжали все родственники, чтобы проводить её к верхним людям. Катины родственники всегда ко мне относятся, как к своему, и я также отношусь и к ним.

А Катя постоянно со мной, и её место никто занять не может.

До Нового года оставалось не меньше месяца, но разве этого времени много для того, чтобы подготовить платье для новогоднего бала?

Я спросила своего друга Виктора, какое платье он хотел бы видеть на мне в Новый год. Немного замявшись, Виктор сказал, что он не сможет пойти на новогодний бал, так как он обещал быть у родителей.

Что-то не понравилось мне в этом ответе. Виктор не был большим почитателем своих родителей-пенсионеров и редко звонил им, не то, что посещал их.

Нет, здесь что-то не так, и я снова стала допытываться, почему Виктор не хочет пойти на бал.

Наверное, я ему быстро надоела, потому что мой друг вдруг сказал:

— Ты посмотри на себя. В постели не видно твоих прелестей, а в платье твои жирные бока выпирают, и мне стыдновато ходить с тобой в людные места.

Боже! Какой же он подлец! Мы с ним вместе уже год и вот награда за то, что он всегда сыт, опрятно выглядит, а в его квартире всегда идеальный порядок. Я, как служанка, на него мантулюсь, а он…

Заплакав, я собрала свои вещи и ушла. Он даже не пытался меня удерживать, а если бы и попытался, то я все равно не осталась бы с ним. Я не собачка, что меня только поманишь пальцем, и я уже у ног трусь.

Первый декабрьский день сверкал отражением солнца в витринах магазинов и в глазах прохожих. Женщины уже сменили осенние сапожки на зимние, кое-кто надел короткие шубки и дубленки. А вот какая красивая шубка из чернобурки! Мне бы такая пошла, ноги у меня не сильно полные, талией, конечно, придется заняться, но в этой шубке я бы выглядела восхитительно.

Кое-какие модели одежды на витринах были интересными, но это нисколько не улучшало моего настроения. Слезы то подсыхали на глазах, то снова начинали капать. И нужен он мне такой? Да стоит мне только свистнуть… Или лучше я пойду в тренажерный зал, и через месяц моя фигурка будет лучше, чем у самой Клаудии Шиффер. Оденусь во все модное и на мужиков внимания обращать не буду. Пусть побегают, пока удостоятся моего благосклонного взгляда.

Я не заметила пожилого мужичка явно деревенского вида, протягивающего ко мне руку. Мужиком его назвать было трудно. Ростом около метра пятидесяти. В народе говорят метр с кепкой. Старый, лет за шестьдесят, борода седая, не длинная, волосы с проседью. На голове шапка-ушанка черного цвета, как у зэка. Пальтишко демисезонное, черное, однобортное с большими черными пуговицами. Висело где-то в шкафу лет пятьдесят, пока его одели. Ну, просто мужичок-с-ноготок, почему-то подумалось мне. Стоит этот мужичок и что мне в руки сует, а руки у меня заняты.