Олег Северюхин - Не будите спящую пантеру

Снасти для рыбалки были приготовлены уже давно. Рюкзачок и чехол с удочками стоят в прихожей. Переодеться в полуспортивную одежду и завернуть увесистый пакет из холодильника, дело нескольких минут. Я уже подходил к двери, когда раздался звонок в дверь. Ох, уж этот Валерка, торопыга, каких свет не видывал. Сейчас будет торопить, говорить, что все уже заждались в машине и тому подобное, что говорят люди для повышения своей значимости. Хотя Валерке свою значимость поднимать и не надо. Оперативник от Бога. А раз так, то человек умный, независимый, и за это начальством не особо ценимый: может сказать то, что не каждый об этом и подумает.

На пороге, конечно, стоял Валерка с его извечными словами: долго ты еще будешь собираться, сколько прикажете нам тебя ждать, люди в машине, брось это барахло, оно нам сегодня не понадобится.

Не особенно понимая, в чем собственно дело, но имея не вполне хорошие предчувствия, я вслед за Валеркой вышел на улицу и понял: так оно и есть, рыбалка отменяется, машина служебная, а в курс дела меня введут по дороге.

В машине нас было трое, вся оперативная группа по расследованию особо важных преступлений. Люди, якобы близкие к органам и все знающие, фамильярно говорят — «важняки», и в кино показывают нас такими важными, интеллектуально надутыми, министрообласканными, и женщины нам на шею так и вешаются. Вот здесь — стоп, уже было сказано, чтобы о бабах ни слова. Значит — ни слова.

На самом деле всё не так. Когда тебя дерут как сидорову козу за состояние борьбы с преступностью в общегосударственном масштабе и говорят, что вы не можете раскрыть какое-то паршивенькое заказное убийство, то не каждый человек сможет сохранить уверенность в себе, способность вычислить, найти доказательства, а потом и доказать их. Да, да, доказать найденные доказательства, чтобы эти доказательства не уплыли в руки преступников, и чтобы к моменту задержания преступника эти доказательства не испарились, как обрывки бумаги, выброшенные в унитаз. Даже не так. То, что выбросят в унитаз, мы найдем, для этого надо немного представлять себе систему канализации, вызвать сантехника, открыть люк и сидеть по колено в говне, ожидая, пока мимо тебя не будет проплывать нужная бумажка или хотя бы её обрывок.

И вот только после этого тебе дадут санкцию прокурора и выделят ребят из отряда милиции особого назначения, ОМОНа, чтобы при необходимости выломать дверь и набить рожу тем, на кого нам руку поднимать категорически запрещено.

Это так, мелочи. А все началось с убийства в квартире депутата. Уточнять, какого депутата, не будем. Мы не журналисты, нам сенсации не нужны. Сейчас мы оборотни в погонах и нам верить вообще нельзя, как погрязшим в связях с преступным миром. Иногда хочется выматериться, бросить на стол ключи, удостоверение и сказать: если вы все такие чистые, то идите и боритесь с преступностью сами. Говорильщиков много, а в грязи никому не хочется возиться.

Дежурная следственная группа уже прибыла к месту происшествия, судмедэксперт там. Огнестрельное ранение в грудь. Женщина 27 лет в квартире депутата N. Смерть наступила практически мгновенно. Информация поступила от анонимного источника из телефона-автомата, расположенного в этом районе. Дверь в квартиру была открыта. Из квартиры ничего не пропало. По докладу дежурной следственной группы руководство сделало вывод о политическом характере убийства: приехали убивать депутата, но натолкнулись на его жену, которую ликвидировали как ненужного свидетеля. В принципе, всё логично. Женщина-то причем?

В книгах описывают умозаключения следователей, а что если так, или так, или все же вот так и так далее. На самом деле этого нет. В голове разбрасываешь веер версий и к каждой версии уже готовый план мероприятий, которые нужно выполнить как можно скорее, чтобы упредить действия преступников по совершению других преступлений или перекрыть им пути бегства. Но это все мысленно, а пока надо приехать на место происшествия и хорошенько осмотреться, чтобы найти то, из-за чего кто-то мог покушаться на депутата.

Как и предполагалось, у квартиры уже собралась толпа людей. Старушки с охами и ахами, эти все видят и все знают; просто прохожие, им все равно, но интересно увидеть то, о чем будут сообщать в вечернем выпуске новостей; журналисты, для которых попасть на место преступления первым и снять кровоточащую рану важнеё всего на свете. Так делают имя на чужом горе, подав его как безответственность правоохранительных органов, слово-то какое придумали, прости Господи, или как последствия перестройки, уничтожившей коммунистическую сознательность новой общности людей — советского народа.