Михаил Калинин - Выбор сделан (сборник)

– Почему ты так уверенно назвал даже канал работавшего телевизора?

– У меня в квартире тоже был включен этот канал. Поэтому, кроме голоса Люси, я слышал совпадение слов…

– Ты прав, – кивнула Нина Ивановна, и вдруг выдала такое, что я едва не онемел. – Ты же знаешь, что я совсем не отношусь к числу любопытных людей…

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться от подобной нескромности, но только кивнул с серьезным видом.

– Да, – подтвердила, не смутившись, Нина Ивановна, – я не привыкла никогда интересоваться чужими делами, а тем более вмешиваться в них. Но ведь, когда живешь среди людей, не заткнешь себе уши, не закроешь глаза.

– Вы совершенно правы, – подтвердил я. – Так что вы сегодня видели?

– Увидела тебя, когда выходила из подъезда. Ты так спешил, что, думаю, ничего и никого вокруг себя не замечал. Но вот я слышала… – Она сделала паузу, во время которой я еле сдерживался, чтобы не поторопить ее, – ты же знаешь, что в панельном доме слишком хорошая слышимость… Так у Людмилы сначала работал телевизор как обычно, а потом как-то резко усилилась его громкость. У меня даже возникло желание позвонить в ее дверь, когда буду спускаться и напомнить, что не следует даже ей включать телевизор на полную громкость, уважая других. Но пока я собиралась выходить, звук телевизора неожиданно совсем оборвался… А вот хлопала или нет входная дверь в ее квартире, я не слышала. Когда ты зашел в ее квартиру, телевизор работал?

– Нет…

– Вот видишь… – Она не уточнила, что же я должен был увидеть, но высказала оригинальное заключение, – думаю, это не Людмила его выключила, чтобы умереть в тишине…

– В этом Вы правы, Нина Ивановна, – согласился я. – Скорее всего, убийца усилил громкость, чтобы заглушить крик Людмилы, а потом выключил совсем, чтобы в тишине незаметно покинуть квартиру, не привлекая внимания.

– Да-да… – закивала головой Нина Ивановна, – не замешкайся я в своем коридорчике несколько лишних минут и выйди немного раньше, то могла бы столкнуться с убийцей лицом к лицу…

Неожиданно на ее лице появились не только растерянность, но и испуг.

– Да, в этом отношении вам действительно повезло, Нина Ивановна, – согласился я в тихой надежде, что этот испуг сделает ее хотя бы менее любопытной. Мне пора идти домой…

– Иди, иди…

Войдя в свою квартиру, я с чувством захлопнул за собой дверь, что обычно никогда не делал. В отличие от Людмилы, имевшей две комнаты, у меня была однокомнатная квартира. Я считал, что в ней легче убирать.

Но, уже оказавшись посередине комнаты, я остановился, как слон в лавке, не понимая, что делать, с чего начинать. Мысли бились в голове, порой сталкиваясь и разлетаясь в разные стороны, но не находя ни своего места, ни выхода, чтобы оформиться в законченную формулу.

Мне казалось, что я очутился в театре абсурда…

Сама смерть Людмилы, молодой, здоровой, жизнерадостной, красивой, была полным абсурдом, не поддающимся никакому логическому объяснению.

Трудно сказать, сколько бы времени я так простоял в оцепенении, гоняя из угла в угол головы мысленную жвачку, но меня вернул к реальности звонок телефона.

– Да, – коротко бросил я, взяв трубку.

– Где ты был?.. – резко прозвучал, как вопрос следователя во время допроса, голос Елены. – Я уже дважды звонила тебе.

Я не видел, но скорее почувствовал улыбку на своем лице: за такой короткий отрезок времени у меня будут требовать алиби уже во второй раз.

– Понимаешь, я ходил к Люси… – начал я, чтобы поделиться тем, в какое положение попал.

Но меня никто не захотел слушать. Елена резко прервала меня на полуслове:

– «Старая любовь не ржавеет»…

Только сейчас, прикинув в голове числа, я понял, что не сегодня, так завтра у Елены должны были начаться месячные. Это означало, что на денек-другой она становилась капризной дурой, в чем потом каялась. В первый раз в начале наших встреч я даже подумал, что у нее «крыша течет». Но потом она извинилась и все объяснила. В итоге я смирился с этим ее недостатком…

Сейчас я невольно вспомнил ее высказывание, ставшее сразу крылатой фразой: «Да, я знаю, что неправа. Но разве тебе трудно покаяться и извиниться?»…

Это была чисто женская логика.

В общем, не считая 2–3 дней в месяц, которые я научился вычислять и проводить в деловой поездке, Елена полностью устраивала меня во всех отношениях. Поэтому с момента нашего знакомства, уже в течение более шести месяцев, мы медленно прибивались к вопросу о свадьбе, или к официальному созданию, ставшей модной в наше время, гражданской семьи, т. е. когда мы перестанем встречаться, а начнем жить открыто вместе.