Михаил Калинин - Выбор сделан (сборник)

В отсутствие хозяев, Зайцев сам приводит убийцу в квартиру Зорина, чтобы решить финансовую проблему. Тот, в свою очередь, убивает Зайцева и забирает все деньги или драгоценности.

Такое развитие сюжета вполне реально. Этот момент нужно завтра же уточнить у Григория, хотя трудно рассчитывать на его откровенность в данном вопросе.

Зорин умный, хорошо разбирающийся в жизненных интригах мужчина. Поэтому он должен прекрасно понимать, что для молчания в этом вопросе у него есть основания. Если моя версия верна, то, вернувшись домой и обнаружив на полу труп Юрия Зайцева, Зорин понял все. Еще до вызова милиции, Зорин убедился, что исчезла заначка Зайцева. Для него все стало на свои места, он позвонил в милицию, накапал жене корвалола, при этом не забыл забрать запасной ключ, который давал Зайцеву.

Скорей всего, Зорин не ведал имени убийцы Зайцева, а такие показания поставили бы крест на его алиби. Думаю, что речь идет о больших деньгах.

Зная капитана Никонова, я был почти уверен, что, получив такие признания Зорина, он вцепился бы в него мертвой хваткой, как в главного подозреваемого. И объяснение простое – Зорин взял деньги, обеспечил себе алиби, а чтобы убрать Зайцева, нанял киллера.

И все-таки я почувствовал, что снова что-то едва заметное ускользнуло от моего внимания.

На следующий день около десяти часов я вошел в кабинет Олега Михайленко. Впрочем, небольшую комнатушку при складе с большим трудом можно было назвать модным словом «офис». Жора часто подтрунивал над «прижимистым хохлом», который пытался получить доход с любого квадратного метра.

Как и Жора, Олег брал партиями товар у Зорина и реализовывал в розницу по своим точкам.

Все же в его кабинете умещалось самое необходимое: стол с телефоном, за которым всегда восседал сам хозяин, и казалось, заслонял своей мощной фигурой половину кабинета; тумбочка, кушетка и холодильник.

Олег был почти под два метра роста, косая сажень в плечах, более центнера живого веса. В то же время он выглядел не толстым, а мощным. Рыжий слегка кучерявый волос, венчал круглое, веснусчатое лицо с немного приплюснутым носом. А на лице выделялись голубые, по-детски смотрящие на мир глаза.

Сидя за столом, Олег Михайленко отхлебывал холодную воду из большой запотевшей керамической кружки, а на его лице выступали крупные капли пота. Судя по внешнему виду, вчера у него был «перепел», а сегодня он страдал от похмелья.

Михайленко года на три-четыре моложе Жоры. Родом Олег из сельской местности, но, отслужив свое время в армии, женился и осел в Ростове. Все же привычка называть всех уважительно только по отчеству у него осталась.

Так и меня он называл коротко «Иваныч». В противоположность Жоре, Олег по натуре был немногословен, медлителен, а в бизнесе не любил никакого риска. Сейчас, по моим данным, дела у него шли довольно успешно.

После взаимного приветствия, уже сидя перед ним на табурете, я сказал:

– Ты бы лучше, Олег, выпил бутылочку пивка, чем вот так изводить себя.

– Нет, – медленно покачал он головой. – Я не алкоголик, Иваныч, чтобы похмеляться. По утрам похмеляются только алкоголики, – уточнил он. – Ничего, уже полегчало, а к обеду я буду в полной норме. Так что тебя привело ко мне?

В сущности, наша почти часовая беседа о покойном Юрии Зайцеве ничего нового не дала. Олег говорил практически то же, что и Жора Авакян, но своими словами.

– Ты слышал, как говорят французы, шерше ля фам, – спросил я, без всякой надежды, решив закончить разговор вопросом о таинственной женщине Зайцева.

– А то как же… – расплылся в довольной улыбке Михайленко, протянув руку к кружке с водой. – Верно говорят эти французы: бабы бывают виноваты во всем.

– Ты прав, – кивнул я. – Дело в том, что Юрию Зайцеву одна так закрутила голову, что он уже официально оформил развод с Ларисой.

– Да ну?! – от удивления он даже не стал пить, а поставил кружку обратно на стол. – Вот стерва!

– Ты прав, Олег, – согласился я. – Все мы, мужики, как говорится, не без греха, но вот так бросить семью, разводиться… – я развел руки в сторону, не закончив фразы.

– Твоя правда, Иваныч. Семья – это святое, но общее, а вот остальное – только наше, – с ухмылкой закончил он.

– Я вот думаю, где бы найти эту бабу, которая смогла так задеть за живое Юрия. Кто мог заставить его потерять голову и сделать готовым на все? – медленно, как бы размышляя вслух, произнес я.

– Так это же Милка Зорина, – невольно вырвалось у Михайленко.