Михаил Калинин - Выбор сделан (сборник)

Все это я говорил лишь к тому, что едва открыв дверь и взглянув на меня, Зоя спросила: «Что случилось?»

Обычно она никогда не задавала лишних вопросов, а наиболее распространенный вопрос: «Где ты был?» – вообще никогда не звучал у нас за все годы супружеской жизни.

С самого первого года после выхода замуж Зоя усвоила на все времена, если я уходил куда-то, независимо от времени суток, то значит, так было нужно.

Сегодня в ее вопросе скорее звучала тревога, чем любопытство. Но я не мог вот так сразу с порога сообщить ей о трагедии, разыгравшейся у наших друзей.

– Разговаривал с Григорием, – неопределенно ответил я.

Она едва потянула воздух своим слегка вздернутым носиком, возвращаясь в комнату, и с укором сказала:

– А вот выпить вы могли бы и здесь, дома, а не облизывать где-то чужие стаканы…

Пожалуй, это было единственным яблоком раздора на протяжении многих лет. Являясь гостеприимной хозяйкой, Зоя была готова принять моих друзей и накрыть на стол, могла налить мне рюмочку перед обедом, но всегда была против, чтобы я выпивал где-то на стороне, а тем более в какой-то забегаловке.

Не в обиду будет произнесено в адрес моей «золотой» такое сравнение, я не знаю как в отношение наркотиков и взрывчатых веществ, но вот в отношение спиртного по сравнению с ее обонянием, ни одной специально обученной собаке делать было нечего.

– Так уж получилось, – ответил я, пожимая плечами, – мы пили коньяк, сидя под «грибками» напротив нашего дома. Понимаешь, Григорию нужно было выговориться.

– Мужская беседа, – кивнула она.

– Да, – подтвердил я. – Завтра в четырнадцать часов будут похороны Юрия Зайцева. Нам нужно пойти.

– Что-что? – невольно вырвалось у нее. И тут уже насмешливым тоном Зоя добавила. – Ты всегда был большим мастером делать сюрпризы. Что случилось с Юрием?

– Его застрелили в квартире Зориных.

– Кто? Гриша или Мила?

– В том-то и дело, что это остается загадкой. Во время убийства хозяев не было дома. Когда они вернулись домой, то обнаружили входную дверь не запертой, а на полу в гостиной лежал труп Юрия.

– Ты сам-то веришь в подобную версию? – неожиданно спросила Зоя, пристально глядя на меня.

– Не знаю, – честно признался я, опускаясь в кресло, – во всяком случае, именно так все рассказал мне Григорий, попросив разгадать загадку.

– Другу надо помочь, – согласилась она. – Тем более в жизни могут быть самые невероятные совпадения. Не мне рассказывать тебе об этом.

По роду своей работы, мне довелось повидать в жизни немало смертей, если так можно выразиться, на любой лад. Здесь были и всевозможные убийства, и самоубийства, и несчастные случаи. К виду покойников я стал постепенно привыкать. Но вот никак не могу привыкнуть к самому ритуалу похорон, который никогда не вызывал у меня положительных эмоций. Именно во время похорон отчетливо понимаешь, что каждая жизнь имеет одну общую особенность: оканчиваться, хотя для каждого установлено свое время.

На похороны Юрия Михайловича Зайцева собралось довольно много людей. Кроме катафалка и частных легковых автомобилей, было еще два автобуса для желавших проводить его в последний путь. Не хочу плохо думать о людях, но и не могу исключить, что некоторых на эти похороны привели загадочные обстоятельства смерти Юрия Зайцева.

Мы с Зоей сразу разъединились в общей массе людей. Зоя сразу подошла к Ларисе Ивановне Зайцевой, которую сопровождал высокий, худощавый сын Виктор с женой. Я лишь поздоровался с ними и отошел в сторону.

Первое, бросившееся в глаза и поразившее меня в процессе похорон, было поведение Ларисы Зайцевой. Она совершенно не выглядела убитой горем вдовой. Ее глаза были сухими. А наблюдая со стороны за Ларисой, разговаривавшей с Зоей, я заметил легкую, мелькнувшую на ее лице улыбку. Как сама вдова, так и сын с невесткой скорее были похожи на людей, просто пришедших отдать последний долг покойному, которого едва знали при жизни. Они вместе подошли к гробу с телом Юрия, положили букет алых гвоздик и отошли в сторону. Когда погрузили гроб в катафалк, Лариса с сыном и невесткой сели в легковой автомобиль.

Все время возле гроба с телом Зайцева были только четверо: Григорий и Людмила Зорины, Костя Глумов, который в их фирме считался советником и правой рукой обоих шефов, и секретарша Леночка, довольно смазливая девушка лет двадцати пяти.

Я вошел в большой автобус вместе с основной массой людей, прошел в хвост и сел рядом с весьма упитанным мужчиной лет под пятьдесят с остатками былой растительности на голове. Черный пиджак его был расстегнут, показывая, как темно-синяя трикотажная рубашка обтягивала весьма объемистый животик. Обрюзгшее и плохо выбритое лицо выдавало в нем любителя выпить. Он смотрел в окно и даже не повернул голову, когда я садился рядом.