Михаил Калинин - Выбор сделан (сборник)

– Хорошо! – улыбнулась она, закрывая глаза.

Я начал неторопливо излагать ей версию, которую ночью, как хороший студент на экзамене, излагал Дмитрию Петровичу. Но не успел дойти даже до половины повествования, как услышал мерное посапывание Галины. Взглянув на нее, я убедился, что она спит крепким, здоровым сном, и, поправив плед, вышел на кухню, встал у открытой форточки и закурил.

Передо мной предстала практически неразрешимая задача. Внезапно я отчетливо понял, что Мадлен никогда не выйдет из больницы, а ее только вынесут. Нет, я не желал ей этого, но реальность не считалась с моими желаниями. В таком случае, впереди предстояла тяжелая процедура похорон. Конечно, я с этим справлюсь, но вот потом на моей совести останется совершенно одинокая молодая, красивая девушка, спавшая сейчас на диване. Причем, ее реакцию на такой удар судьбы было трудно предсказать. Пока моя совесть была перед ней чиста: даже намеком я не попытался воспользоваться ее положением. Правда, когда вчера утром, проснувшись со мной, Галя быстро вскочила, то могла почувствовать мое половое возбуждение, но в этом я не был виноват. Такова уж природа. Я даже не мог предположить, на какой срок Галина задержится у меня, но выгонять ее не буду. Конечно, наше совместное проживание будет выглядеть со стороны довольно странно, но я постараюсь относиться к ней, как к сестре, удовлетворяя свои сексуальные потребности на стороне. Я не мог опуститься до того, чтобы воспользоваться тяжелым положением девушки.

Прикурив вторую сигарету, я вернулся мысленно к Галине, вспоминая все ее достоинства: хорошая фигура, красивые черты лица, неглупая девушка, да еще к тому же «домашняя» и с таким набором положительных качеств, с какими мне пока еще не встретилась ни одна женщина. Тут же мелькнула мысль: каким нужно быть идиотом, чтобы искать что-то на стороне, имея рядом такую девушку, но тут же я отогнал эту мысль, понимая, что только необходимость заставляет ее находиться здесь, а близость может оказаться платой за то, что я называю «добротой» и «дружбой».

В итоге от этих безрадостных размышлений я решил, что только время сможет расставить все по своим местам: я не буду торопить Галину, но и не отпущу в случае ее согласия.

Больше трех часов я оберегал ее сон, листая журналы и выходя перекурить на кухню. Наконец, Галина открыла глаза, недоуменно посмотрела по сторонам, а потом, вспомнив все, спросила:

– Который час, Миша?

– Уже скоро четыре часа дня.

– Ну, я и заспалась…

– Иди, умывайся и переодевайся. Я пока накрою на стол. Перекусим и поедем в больницу.

– Спасибо…

В больнице мы узнали, что в состоянии здоровья Марии Астаховой изменений нет. В то же время я узнал, что в реанимационном отделении лежит Алексеев Егор Георгиевич. Он был доставлен ночью «по скорой», травмы получены в результате дорожно-транспортного происшествия. Его состояние было крайне тяжелым. В принципе, его жизнедеятельность поддерживала только аппаратура. Я понял, что Гоше тоже дорога только в морг. Даже если, вопреки всем законам и логике, ему удастся пойти на поправку, то это тут же исправят, чтобы он забыл все и навечно.

Бывает же у человека предчувствие…

Мы около двух часов просидели у двери реанимации, перебрасываясь отдельными словами и думая каждый о своем, в ожидании не зная чего. В сущности, в таком состоянии Мадлен могла пробыть еще несколько дней и даже недель. Мы же сидели и чего-то ждали, периодически выходя перекурить на балкон. Какое-то предчувствие давило на нас, заставляя сидеть перед дверью реанимации.

Вернувшись после очередного перекура, мы сели на банкетку, чтобы сидеть и ждать.

Неожиданно дверь реанимации открылась и вышел молодой мужчина в голубых штанах и рубахе, которые стали форменной одеждой, сменившей белые халаты. Он опустил маску с лица и ткнул указательным пальцем в мою сторону с растерянным видом:

– Ты Миша?!..

– Да…

Я поднялся, вопросительно глядя на врача.

– Это чудо какое-то! Маша пришла в себя. Требует позвать тебя, сказав, что ты в коридоре.

Я кинулся в запретную зону в сопровождении врача и Галины. Мария лежала на спине, прикрытая простыней по грудь с перевязанной головой. К ней были подключены трубки, по которым шла жидкость. Глаза ее были закрыты, но левая рука хватала воздух. Я взял ее за руку.

– Миша… – отчетливо заговорила Мадлен, сжимая левой рукой мою руку. – Ты здесь… Оставляю тебе Галю… Теперь ты у нее один…