Микаэль Крефельд - За гранью

– Так и есть.

– Как ты? – спросил Браск, окинув Томаса быстрым взглядом.

– Ничего.

– Замечательно, – ответил Браск не слишком убежденным тоном. – Еще посещаешь Биспебьерг? [22]

Томас мысленно улыбнулся над брошенным Браском замечанием. Говоря «Биспебьерг», Браск подразумевал отделение психотерапии, куда Томас был направлен, когда ему давали больничный, но куда он так ни разу и не зашел.

– Да-да. Каждый вторник. Они очень мне помогли, – соврал он.

– Это хорошо. Ведь их слово будет решающим в вопросе о том, когда ты сможешь вернуться на службу, – сказал Браск и, опустив глаза, прибавил: – Если ты сможешь. Скажи, а ты сдал дежурному свое полицейское удостоверение?

– Ну конечно, – снова соврал Томас и улыбнулся.

Но Браск не улыбнулся в ответ. Браск придвинулся к нему и, приглушив голос, сообщил:

– Между прочим, генеральный прокурор не стал возбуждать дело в отношении тебя.

– Я не знал, что меня в чем-то обвиняют.

– Я же тебе о том и говорю, что дело не возбуждается. – Браск посмотрел на Томаса как на слабоумного.

Томас недоуменно пожал плечами:

– Извини, но я что-то не припоминаю. В чем меня могли обвинить?

– Неужели ты и правда не помнишь?

– Правда не помню.

Браск переложил папки, поменяв руку, и глубоко вздохнул.

– У нас обычно не практикуется такой метод допроса, при котором в рот подозреваемому засовывают служебный пистолет, – сказал он.

Томас изумленно смотрел на Браска:

– Этот эпизод… Я что-то не припоминаю такого эпизода.

– В таком случае, полагаю, биспебьергским специалистам еще есть над чем поработать.

Томас кивнул:

– Как насчет Евиного дела? Есть какие-нибудь новости?

Браск отвел глаза:

– Сам знаешь. Что тут спрашивать!

– Никакого движения?

– Не стану тебя обманывать, – начал Браск. Немного помолчав, он продолжил: – Если не объявится какой-нибудь свидетель или не всплывет что-нибудь из украденных у вас вещей, мы вряд ли продвинемся. – И, похлопав Томаса по плечу, закончил: – Скорейшего выздоровления, Раунсхольт. От души желаю тебе поправиться.

– Спасибо…

У Томаса чуть было не вырвалось: «И тебе того же», но он вовремя спохватился. Поговорив с Браском, он продолжил путь в следственный отдел. Упомянутый допрос, в котором, судя по услышанному, участвовал его служебный пистолет, понемногу всплывал перед ним из тумана забвения. Это случилось незадолго до того, как его отправили в отпуск. Тогда они с Миккелем остановили ехавшую по шоссе в направлении бухты Кёге товарную фуру с двумя поляками и обнаружили, что она вся набита краденым товаром, начиная от газонокосилок, детских велосипедов и игрушек до компьютеров и ювелирных украшений. Он перерыл всю эту кучу. Теперь он все вспомнил. Он вывалил все на дополнительную дорожную полосу. Он был тогда в отчаянии. Это произошло в тот самый день, когда расследование по делу об убийстве Евы окончательно зашло в тупик. Среди воровского товара он пытался отыскать что-то из их с Евой вещей, но их там, конечно же, не оказалось. Он хорошо помнил, что накинулся на одного из поляков, но только не эпизод с пистолетом. Он добивался от поляка признания во взломе, признания в убийстве Евы. Это был приступ безумия. Он это понял еще тогда. Поляки вообще не были в Кристиансхавне.

Но был кто-то другой – другой, который ушел безнаказанным. Томасу до сих пор было больно об этом вспоминать.

Он постучался к следователям. В кабинете ничего не изменилось. Эта была все та же казенная комната, из которой он вышел много месяцев назад. Те же обшарпанные стены, та же конторская мебель и компьютеры прошлого века. В таких условиях можно было только удивляться, что процент раскрываемости оставался высоким. Группа работников в штатском стояла перед белой доской, там шло совещание по оперативному заданию. Томас заметил среди собравшихся несколько новых лиц, молодых и гладких. Вообще-то, он пришел не ради того, чтобы повидаться с коллегами. Слишком все это будоражило воспоминания о бесконечных долгих дежурствах, о бесчисленных отчетах, которые требовалось написать, прежде чем уйти домой. Все это напоминало ему о Еве, о горькой утрате. Его взгляд упал на Миккеля: тот, как всегда, грыз край пластикового стаканчика, обгрызал его по кругу, миллиметр за миллиметром. Грызун несчастный!

Через несколько минут совещание закончилось, и служащие отдела разошлись по своим местам. Миккель мимоходом бросил стаканчик в корзину для бумаг и в этот момент заметил Томаса. Всплеснув руками, он заулыбался во весь рот, так что стала видна щербинка между передними зубами.