Микаэль Крефельд - За гранью

– Напрасно стараешься, Мёффе. Мы никуда больше не пойдем.

Пес, нагнув голову, засопел, но не сдвинулся с места.

Томас вошел в спальню и начал снимать с перин пододеяльники. На верхней полке платяного шкафа нашлось чистое белье, он принялся застилать постель. Он терпеть не мог менять постельное белье, и этим всегда занималась Ева. Томас посмотрел на раскрытый шкаф, в котором висели ее вещи. Рано или поздно придется с ними расстаться. Но, едва подумав об этом, Томас почувствовал укол совести. Он решил, что надо будет сложить все в картонные коробки и вынести их подвал. Управившись с постелью, он пошел в кухню и приготовил себе несколько бутербродов. Томас налил для Мёффе воды и положил в миску корм, но убедился, что пес не желает трогаться со своего места под дверью.

Тишина в квартире показалась вдруг очень громкой, Томас включил телевизор и устроился ужинать в гостиной. В «Новостях» промелькнуло короткое сообщение из Стокгольма. Данные экспертизы подтвердили, что Эрик Линдгрен виновен во всех шести убийствах. Сообщалось также, что в связи с этими обстоятельствами будет вновь открыто старое дело об убийстве, в котором фигурировала мать Линдгрена. Перед домом Линдгрена на вопросы интервьюера отвечал Карл Люгер. Вид у него был измотанный и поникший, так что Томасу стало жаль Карла. Томас живо представил себе, каково это – узнать, что один из твоих помощников – серийный убийца. Томас чувствовал бы себя так же, окажись Миккель или кто-то еще из сотрудников отдела виновным в чем-то подобном. Это должно подрывать самые основы представлений о том, на какой стороне злодеи, а на какой честные люди.

Отужинав, он отправился в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, Томас убедился, что вид у него паршивый. Отеки на лице спали, но разбитая бровь как следует не срослась и стала похожа на черную лесную улитку. Он встал под душ и включил горячую воду. Рана на ноге от укуса все еще сочилась. В больнице у Маши надо будет заодно показаться врачу. Приняв душ, он лег в постель. Чистое белье вызывало приятное ощущение домашнего уюта. Он позвал Мёффе, попробовал заманить его к себе в спальню, но Мёффе упорствовал, продолжая лежачую забастовку. В конце концов Томас смирился и закрыл глаза.

Его вырубило внезапно, как от удара молотком по лбу. Снилась Швеция, снились Маша и Ева. Снилась обнаженная статуя на Брантингторгете. Явилась матушка Тове в неизменной желтой куртке, раздающая суп всем девушкам из подвального борделя. Он увидел, как Линдгрен с пеной на губах поднимается с асфальта. В руке у него был пистолет. Глядя безумным взглядом, он прицелился и на этот раз не промахнулся. Томас почувствовал, как его пронзила пуля. Он повалился навзничь. Упал в цинковую ванну с белым раствором и медленно погрузился на дно. Он ощутил, как известковый раствор проникает в рот, в нос, еще немного – и он захлебнется.

Хватая ртом воздух, Томас вскочил с подушки. Выцветшая футболка была мокрой от пота, хоть выжимай. За окном спальни еле брезжил рассвет. На ночном столике жужжал мобильный телефон, будильник рядом с ним показывал половину шестого. У Томаса не хватило фантазии представить себе, кто может звонить ему в такой ранний час. Еще не очнувшись толком ото сна, он ответил на звонок.

– Доброе утро, датчанин-полицейский. Что, разбудил тебя? – раздался в трубке голос с выраженным русским акцентом.

– Кто это говорит?

– Славрос… Владимир Славрос.

– Это что – шутка?

– У меня весь юмор кончился, датчанин-полицейский. Он весь вышел после того, как полиция закрыла мои предприятия, среди ночи устроила обыск у меня в доме, напугала мою семью, а мне самому пришлось бежать. Так что заверяю тебя: я позвонил для серьезного разговора.

Томас уселся поудобнее, прислонившись к стене.

– Похоже, ты наконец получил по заслугам. И каково это – быть беглецом? Ты напуган?

– Давай поговорим, оставив чувства в стороне.

– Давай. Хотя я и не понимаю, с чего это ты вдруг мне звонишь. Тебе лучше не тянуть резину, а идти в полицию с повинной. Рано или поздно тебя все равно арестуют.

– Только если я сам этого пожелаю. Есть достаточно мест, где можно спрятаться.

Томас зевнул и почесал щетинистый подбородок:

– Но только разлучившись с семьей. Шведская полиция будет следить за ней, пока не отправит тебя за решетку. Тебе это, поди, не нравится? Это как-то портит все дело?

– Для полицейского ты не так уж глуп, датчанин. Но ты прав. Я охотно признаю, что устроился как настоящий Свенссон, обзавелся домишком в пригороде, и в гараже у меня, как у них, стоит «вольво». Комфорт. Спокойная жизнь. Уютное гнездышко, как тут говорят.