Наталья Александрова - Сбылась мечта хулиганки

– Ну надо же! – удивился наш поздний визитер.

Я стояла в прихожей, и вдруг на меня снизошло озарение. Я поняла, почему лицо исчезнувшего профессора Шереметьева показалось мне знакомым. Я вспомнила, где я видела этого человека. В ту самую среду, когда мы с ненаглядным в последний раз были в теткиной квартире и он пошел в душ, в дверь неожиданно позвонили. И я открыла, потому что хотела найти еще какое-нибудь доказательство двуличности ненаглядного. Вдруг принесли бы какое-нибудь письмо или уведомление на его фамилию… Но на лестнице стоял профессор Шереметьев. То есть тогда я этого не знала. Просто пожилой, но бодрый мужчина вежливо осведомился, не это ли квартира пятнадцать?

Теткин дом был старый, и квартиры нумеровались не по порядку. Там что-то делили и перегораживали, в одни квартиры был вход со двора, в другие – с улицы… Рядом с теткиной дверью была квартира под номером четырнадцать, а теткина – не пятнадцатая, а вовсе даже девятнадцатая. А пятнадцатая находилась этажом выше, что я и объяснила вежливому мужчине, извинившись за свой внешний вид, – на мне была только рубашка ненаглядного, которая, впрочем, доходила почти до колен.

Я кинулась в свою комнату и заперла дверь, чтобы никто не мешал думать. А я-то, наивная, думала, что неприятности начались в субботу! Оказывается, они начались в мой предыдущий приход в теткину квартиру – в среду. Именно тогда я совершенно случайно увидела профессора Шереметьева. И после этого кто-то послал черного киллера. «Не сразу, – возразила я, подумав, – не сразу, а в субботу, в следующий мой приход. Но это доказывает, что я на правильном пути!»

Допустим, профессор должен был с кем-то встретиться в доме на улице академика Ландау, в квартире пятнадцать. Встреча была конфиденциальная, раз профессор никому про нее не сказал. Он ошибся дверью и зашел к нам. Но видела его только я, потому что ненаглядный, как всегда, был в душе.

Дальше, профессор поднимается в нужную квартиру и ненароком сообщает тому, кто его там ждет, что ошибся дверью, – просто так, для разговора. Потом… что же случилось потом? Что-то произошло в квартире пятнадцать, после чего профессор исчез. Никто его с тех пор не видел. И, судя по тому, что меня начали преследовать, кому-то очень не нужен свидетель, который видел профессора вечером в среду в доме на улице Ландау.

Мое умиротворенное состояние давно улетучилось. Куда делся профессор Шереметьев? То есть для меня важно не это, а то, что, пока он не отыщется, меня будут преследовать. А если профессора вообще не найдут? Очень даже может быть, что его убили. Хотя это уже из области чистых предположений. Кому понадобилось убивать немолодого приличного человека? Заседание комиссии, – вспомнила я. Профессор должен был дать какое-то заключение. Но тут я пас. Я совершенно в этом не разбираюсь. Знаю только одно: если раньше, начиная с той самой среды до сегодняшнего дня, убийцы еще могли надеяться, что я понятия не имею, за что они на меня ополчились, то теперь, после того, как показали по телевизору фотографию профессора и официально заявили о его исчезновении, я стала для них гораздо опаснее, потому что могу вспомнить про ту встречу и сопоставить события. Что я и сделала.

Ну и что это мне дает? Теперь они будут преследовать меня еще сильнее. И кто такой тот симпатичный, если можно так выразиться про убийцу, мужичок, который избавил меня от шантажиста и пытался избавить от черного киллера? Правда, во втором случае я сама о себе позаботилась, успела раньше него. Похоже, что только так я смогу выпутаться из неприятностей – я должна сама о себе позаботиться. И прежде всего нужно выяснить, кто хочет меня убить, то есть кому я так мешаю. Очевидно, это тот самый человек, который приложил руку к исчезновению профессора Шереметьева. Да, крути не крути, а надо разобраться, что это комиссия за такая и что за доклад экспертов. И почему он, этот доклад, был так важен.

О строительстве «Невского Диснейленда» очень много писали в газетах, только я не читала, мне тогда это было неинтересно. Отец газет не выписывает, но иногда покупает. Только дома не держит, увозит на дачу, на растопку. Стало быть, нужно идти в библиотеку, что я и сделаю завтра.

«Будем надеяться, что завтрашний день еще у меня есть, – почти спокойно подумала я. – Сегодня они не смогут связаться с черным киллером, завтра забеспокоятся и начнут думать, что со мной делать дальше… И за что мне это все?»

Да ни за что, просто двадцать шесть лет со мной ничего, ну абсолютно ничего не происходило. Зато теперь за несколько дней судьба решила преподнести все неприятности, какие только возможно.