Наталья Александрова - Амулет снежного человека

Кирилл подложил еще дров и вернулся из сеней с пустыми руками – дрова кончились. Но чайник все же успел вскипеть. Они поели и наполнили термос. От дивана пахло чем-то неприятным.

– По-моему, там мыши, – сказала Тина.

– Не болтай ерунды, – фыркнул Кирилл, заворачиваясь в плед, – они давно уже ушли в более сытное место.

Тина думала, что не сможет заснуть, но она так устала, что стоило ей закрыть глаза, как она провалилась в сон – темный и душный, как деревенский сеновал.

И проснулась она так же внезапно, как заснула. Проснулась от какого-то странного, подозрительного звука. Изба была полна призрачным лунным светом. Лунный свет плескался в доме, как тусклая серебряная вода, он вливался не только через маленькие оконца, но и через приоткрытую дверь.

Тина отчетливо помнила, что вечером Кирилл плотно закрыл эту дверь, накинул щеколду, да еще и подпер ее на всякий случай какой-то деревяшкой, но сейчас дверь была приоткрыта и открывалась все шире и шире. При этом дверь издавала тот самый негромкий, странно и непривычно мелодичный звук, который и разбудил ее.

– Кирилл, – позвала Тина тихо, испуганно, – это ты?

Кирилл не отозвался.

– Кирилл! – повторила Тина. – Не пугай меня! Кирилл, что за дурацкие шутки?

И тут в двери появился темный силуэт, словно облитый по контуру тусклым лунным серебром.

Это точно был не Кирилл. Человек?

Нет, это был не человек…

Освещение немного изменилось, и стоящее в дверях существо проявилось, проступило из темноты, как медленно проступает изображение на черно-белой фотографии. Тина разглядела покатые, покрытые шерстью плечи, длинные руки, массивную, почти без шеи, голову, низкий лоб, маленькие глаза…

Она хотела закричать от ужаса, но крик застыл в ее горле, как рыбья кость.

И вдруг Тина услышала голос.

Странный голос, удивительно тихий, но в то же время заполняющий все вокруг, звучащий прямо у нее в голове…

– Я скучал.

Свет снова сместился. Теперь Тина отчетливо видела лицо поразительного существа – это было именно лицо, а не звериная морда, плоское, безволосое лицо с широкими скошенными скулами, и на этом лице она прочитала печаль и одиночество.

Губы его не шевелились, хотя странный голос звучал снова и снова, заполняя комнату, как лунный свет:

– Я скучал…

Маленькие глаза существа смотрели на нее с невыразимой грустью. Существо подняло руку в каком-то странном жесте, то ли успокаивая Тину, то ли приглашая ее куда-то. Страх внезапно покинул ее душу, и она поднялась – так легко, что, кажется, не встала на ноги, а взлетела.

А фантастическое существо неторопливо развернулось и вышло из избы – медленно, удивительно легкой для такого массивного и тяжелого тела походкой.

Отчего-то теперь Тина совершенно не боялась его, она знала, что это существо не сделает ей ничего плохого, надо только… Надо только ей самой что-то непременно сделать, тогда все будет хорошо…

Она шла за ним, будто не касалась земли ногами, будто ее нес лунный свет, как ветерок несет сухой осенний лист, сорвавшийся с дерева.

Существо вышло во двор и медленно пересекло его, подошло к покосившемуся сараю. Возле сарая оно остановилось, медленно повернулось к Тине всем своим огромным, косматым телом, посмотрело на нее пристально и внимательно, потом подняло свою руку – или, вернее будет сказать, лапу? Нет, все-таки руку, и этой длинной рукой показало на дверной проем.

Наклонившись, таинственное существо нырнуло в этот проем, исчезло в темноте.

Тина на какое-то мгновение замешкалась. Ей страшно было войти внутрь, страшно было оказаться в темноте сарая вместе с тем существом – но в то же время это казалось очень важным. Оно, это существо, не случайно привело ее сюда…

Страх снова отпустил ее. Тина шагнула вперед – и едва не наткнулась на косматое чудовище.

Существо стояло в двух шагах от входа и тыкало косматой рукой куда-то вверх.

Тина подняла голову и увидела подгнившую, покрытую мхом потолочную балку.

– Что… Что там? – спросила Тина.

В темноте засветились двумя тусклыми углями глаза существа, губы его шевельнулись…

И тут Тина проснулась.

Было уже утро – хмурое, непроспавшееся, будто с тяжелого похмелья. В избе было полутемно и холодно. Кирилл возился возле печки, снова пытаясь ее растопить.

– Кира! – окликнула его Тина, поднимаясь. – Представляешь, мне приснился такой сон…

– Обожди ты! – огрызнулся Кирилл. – Не разгорается никак! Черт, обжегся! – Он затряс обожженной рукой, завертел головой, словно что-то искал.