Александр Аде - Лето любви и смерти

Поначалу она принялась челночить. Моталась в Турцию за шмотками и обратно. Но вскоре поняла, что нужно выбирать Дело, которому ты служишь. После недолгих (а может и долгих) размышлений остановилась на косметике. Организовала продажу поделок некой западной парфюмерной фирмы. Потом открыла салончик на окраине. Потом – сеть магазинчиков. Наконец, решила пойти во власть. Охмурила пожилой электорат душераздирающими речами – о разнесчастной доле бездомных детишек и заброшенных старичков. И ведь стала-таки депутатом. А между выступлениями ухитрилась получить верхнее экономическое образование. После этого ее пламенные монологи стали еще убедительнее…

– Не понимаю, – говорит Плакальщица, – зачем повторять то, что я сама, впрочем, не таким хамским тоном рассказывала своим избирателям.

– Исключительно для затравки, мадам. Не поверите – смерть как охота почесать язычок… А теперь приступаю к тому, о чем задолбанный электорат и понятия не имеет. А неведомо ему, например, откуда у вас оказались такие деньжищи на проведение предвыборной агитации.

– Я далеко не бедна, так что средства нашлись.

– Помилуйте, мадам. Перед выборами вы круглый год заваливали народ выпусками собственной газеты, а пенсионерам на праздники преподносили постельное белье и продуктовые наборы. О роскошных буклетиках и прочем пиаре я даже не упоминаю. Сейчас вы нацелились на областную думу. Вон и личную партию склепали – «Союз обездоленных». В своем почтовом ящике я уже обнаружил ее рекламную цидулку. Откуда столько денег, мадам?

– Вы что, только вчера родились, молодой человек? Существуют люди, именуемые спонсорами. Они и субсидируют предвыборную кампанию того или иного кандидата. Естественно, в надежде на дальнейшее сотрудничество.

– Назовите. Хотя бы одного.

– Давайте прямо: к чему вы клоните? – Плакальщица впервые проявляет признаки раздражения, ее правая щека еле заметно подергивается.

– Неужели неясно? Доходчиво пытаюсь объяснить: раскучивались вы на неправедные деньги.

– И где же я их брала? Не платила налоги?

– Фи, как мелко. Вы преступница более крупного калибра, мадам.

– Что за бред вы несете! – побелев лицом, взвивается Плакальщица. – И прекратите звать меня «мадам»! У меня есть имя и отчество. Если вы еще раз позволите себе такое… такую наглость, я вышвырну вас из кабинета!

Ее ноздри раздувает ярость.

– Я уважаемый в городе человек, а вы рядовой оперативник. Или как там вас в народе величают? Опер. Если вы по наивности полагаете, что я приняла капитана Королева с бухты-барахты, то сильно ошибаетесь. Прежде всего, я связалась с вашим непосредственным руководством. Должна заметить, майор был крайне удивлен. Никакого задания встретиться со мной вы не получали. Как понимать эту самодеятельность?

В ее голосе столько уверенного и жесткого напора, что я на миг теряюсь. И тотчас собственная слабость приводит меня в бешенство.

– Постараюсь быть кратким. Деньги вы добываете, уничтожая стариков и присваивая их жилища. Будь моя воля, я бы не суду вас предал, а заживо в землю закопал.

– Ишь ты какой, – прищуривается Плакальщица, – аж побледнел весь. В землю он меня закопает… А доказательства у тебя есть? Чего зенки зеленые вылупил. Вали отсюда, пока я добрая. Мне стоит твоему генералу одно слово сказать, мигом вылетишь из ментуры, капитан хренов.

– Что ж, – я поднимаюсь, невозмутимо гладя в горящие суженные глаза Плакальщицы. – Меня здесь не поняли. Отправлюсь-ка я к «заборским». Они ведь давно тебя разыскивают. Уже как минимум трех шакалят из твоей своры нашли. Истязали основательно, все выспрашивали, кто ими командует. Есть у меня на них выход, на «заборских». А что, это мысль. Сброшу им, пожалуй, информацию. Выдам бандюганам симпатичного паренька, именующего себя Воландом. Он и подтвердит, что плясал под твою дудку. Уголовники не суд присяжных, им особых доказательств не требуется. И займутся они тобой по полной программе.

Впервые в глазах Плакальщицы подмечаю страх.

– Это что, шантаж? – в ее голосе почти надежда.

Повернувшись, шагаю к выходу.

– Постойте, – шелестит за моей спиной.

Широкое скуластое лицо Плакальщицы напоминает посмертную маску.

– При богатствах, которые дал нам Господь, русский народ должен быть счастливейшим в мире. Вы, мужики, привели Российскую империю к краху. Людям нужна женщина-президент, которая превратит державу в земной рай. Эта женщина – я. И во мне есть силы выполнить свою историческую миссию.