Александр Аде - Лето любви и смерти

– Я бы назвал их по-другому, – деликатно кашлянув, возражает Сверчок. – Рабы.

Затем принимается искать корень рабской психологии, погрузившись в историю отечества и доказывая, что именно крепостное право, длившееся на Руси около четырех сотен лет, формировало характер раба.

Королек слушает вполуха. С легкой усмешкой он глядит на портрет, на медовоглазую девушку с волосами цвета меди, и она отвечает ему потаенной улыбкой.

На улице, за узорчатым тюлем кухонного окна, медленно тухнет сухой и теплый сентябрьский вечер. Оксана и ее подруга-официантка сидят на кухне за покрытым клеенкой столом и пьют дешевое вино.

– Да че ж я такая невезучая, – всхлипывает Оксана. – За что ни возьмусь, ни в чем нет удачи. Неужто обратно домой ехать? Да я лучше как эта… Анна Каренина под поезд брошусь. Пойду на вокзал, подожду электричку, которая через мой паршивый поселок проходит и… – Она улыбается сквозь слезы.

– Все у тебя будет, глупышка, – утешает подруга, длинная и худосочная, острым и узким лицом напоминающая колли. – Ты терпи, верь и надейся.

– Ага, будет. Рассказывай, – Оксана в бессильном отчаянии машет рукой и разом вливает в горло бокал вина.

Нет, теперь уже ясно: никогда не сбудутся ее потаенные мечты о вилле на берегу океана и огромной белоснежной яхте, покачивающейся на теплых синих волнах. Видно навек суждено ей выживать в этом бездушном городе, зубами вгрызаясь в грязный асфальт…

За окнами моего любимого пивбара льет бесконечный дождь. Утром он насыщал пробензиненный городок запахами умирающих листьев и травы и даже казался благом. Но к вечеру он изрядно надоел водителям и раздражал прохожих.

Стены питейного заведения украшают натюрморты, сочно и правдиво, в духе социалистического реализма изображающие пузатые пивные кружки в приятном соседстве с красными раками, таранькой и ноздреватым сыром. В зале немноголюдно.

Мент по прозвищу Акулыч со стуком ставит кружку (точную копию тех, что изображены на картинках) на грубо сколоченный стол, басовито крякает, закусывает сосиской. Его округлое плотное тело словно вылеплено из одного шматка мяса. Вдоволь налюбовавшись этим сгустком грубой плоти, замечаю миролюбиво:

– Чавкаешь ты, Акулыч, образцово-показательно. Это же песня. Романс. «Вечерний хрюк».

Прожевав, мент воздевает короткопалую лапу:

– Горе мне, дерзнувшему срамными звуками оскорбить нежный слух его корольковского величества! Не вели казнить недостойного раба, мне бы еще чуток посмердеть на этом свете!

– Прощаю тебя, радостный окорок. Однако больше не балуй.

– Премного вами облагодетельствован, ваше высокопревосходительство, – с упоением придуряется Акулыч. – Уж не чаял в живых остаться. Меня что на грешной земле держит? Пиво. В раю, небось, нектар один.

– И в райских кущах наверняка имеется бочковое в заначке. Хорошенько попросишь какую-нибудь сдобную бабешку с прозрачными крылышками – из обслуживающего персонала – она тебе и поднесет.

– Сладко щебечешь, друг. Только ментов, пожалуй, прямиком в геенну огненную командируют. Все наши клиенты там. Здесь в одном котле с ними бултыхаемся, в преисподней продолжим. Но ты, разумею, позвал меня не на богословские темы калякать.

– Ты как всегда прав, пивная утроба. Я тут слегка покопался в дерьме во внерабочее время. И вот что обнаружил. Существует в нашем городке некая преступная группировка, которая кончает одиноких стариков и захватывает их жилье. Поставили убийство божьих одуванчиков на поток.

Но свято место пусто не бывает. Небезызвестные «заборские» – чуточку попозже – тоже смекнули, что это очень даже прибыльный бизнес. И недолго думая, стали разыскивать и убирать нежелательных конкурентов. Грохнули уже трех человечков. Причем прихлопывали не сразу, прежде добросовестно выведывали, кто вожак стаи. Но, судя по всему, так и не узнали, хотя сильно старались.

– А с каких щей ты решил, что енто «заборские»? Они что, расписались, как на рейхстаге?

– Первое. «Заборские» – те еще отморозки. Нормальные-то бандюганы увозят жертву за город, веревочку с каменюкой на шею – и на дно. И концы в воду. Был индивидуум – нет индивидуума, полеживает себе на глубине, как Ихтиандр, рыбок кормит. А эти ребята без башни: оставляют трупы на месте, где их вскоре и обнаруживают. Почему бы это? Да потому что уверены – их за «шалости» по попке не нашлепают.

Теперь второе. «Заборские» – единственная в нашем городке серьезная криминальная сила. Остальные – так, шелупень. А здесь чувствуется почерк солидной уголовной фирмы.