Валерий Фатеев - Город в законе - Магадан, триллер

Много шума о книге "Новая Россия в постели". Я специально ходил в библиотеку, прочитал. На уровне журнального очерка. Судьбы проституток… альковные сцены и тут же публицистический пафос. Книга не коммерческая, это уже не тот Тополь.

Хорош питерский опер — Кивинов, чем-то напоминает раннего Корецкого. Только Корецкий уже на излете — повторяется, — а этот наоборот, еще и форсаж не включил. Так что можно взять на заметку.

— Что у него вышло?

— "Танцы на льду", "Кошмар на улице Стачек", да я что тебе — компьютер. Фамилию запиши — Кивинов… А вооб- ще-то, я не в первый раз тебе говорю — ставку делать на ту литературу, без которой народу не обойтись — учебники, справочники и так далее.

— Магаданские писатели где-то засветились?

— Во, это я тебе на закуску. Новосибирск издал книгу "Менты" Горбаня, майора милиции из нашего ОМОНа. Читал взахлеб — что значат свежий глаз и хорошее перо. И ясно — профессиональное знание дела. Что же вы-то прошляпили?

— Знаю я этого майора. Приходил. Денег у нас не нашлось на тот момент.

— Ну вот, — злорадно сказал дед, — теперь ищите деньги покупать его книги, если на рукопись не нашлось. А остальные писатели бедствуют в поисках спонсоров и пьянствуют. Повезло только пока Ледовскому — выпустил в нашей типографии вторую свою книгу "Луна удлиняет тени". Книга интересная, на материале Чукотки. Хороший язык… но мягкая обложка, серый вид.

— Баринов ничего не издал?

— Молчит наш Александр Михайлович. Новый роман пишет, должно быть.

Александр Михайлович Баринов — мэтр и прижизненный классик нашей магаданской литературы. У меня к нему отношение особое. Двадцать лет назад мой первый рассказ попал в альманах "На Севере Дальнем", который он редактировал. На ответ я особенно не надеялся, но вдруг в очередном номере рассказ был опубликован.

Для меня это было полной неожиданностью, как и то, что меня приглашали на семинар молодых авторов, но тогдашний редактор нашей районки Дудко, что бы не терять активное перо, приглашение это от меня утаил.

Просто спрятал.

Мне вообще в этом плане не везло… Через семь лет моя рукопись победила в конкурсе молодых авторов России, что тогда автоматически означало книгу в центральном издательстве. Для этого всего надо было вылететь в Москву и участвовать в какой-то писательской конференции. Но Ман- журин, редактор Магаданки тоже не отпустил меня, так же мотивируя свой отказ производственной необходимостью.

На мою судьбу им обоим было глубоко наплевать. И если бы не Александр Михайлович, который искренне интересовался моими трудами, помогал публиковаться и готовить первую книжку и сам к ней написал предисловие — которое, я считаю, еще не заслужил — я, наверное, забросил бы писательство. Жизнь журналистская, ее вечная суета и хлопоты засасывали и сил на что-то свое почти не оставалось.

К тому времени у самого Баринова были опубликованы десятки книг и я только удивляюсь, почему они не обогатили его, не вознесли на писательский олимп страны. Единственное объяснение этому — он писал не то, что в данный момент требовалось, а то, что ему хотелось.

А таких у нас не любят.

Вдобавок, Баринов — столичная интеллигенция — был умен и ум свой не скрывал.

Это тоже у нас не любят.

И не терпел мэтр, когда лезут в душу или пытаются командовать. А оружие против подобных покушений у него было одно — высокомерие.

И эта черта не прибавляла ему любви власть имущих.

…Мы выпили с Устинычем еще по одной и я заковылял к дому — должен был уже подъехать Дунаев.

Моему заму под сорок, но по его виду никогда возраста его не угадаешь. Крепкий, плотный как гриб-боровичок, а щербатинка на передних зубах придавала ему совсем мальчишеский вид. И энергии у него на троих. Осторожно обняв меня, промолвил:

— Мы все очень переживали. И гордились.

— Чем? Что под нож полез…

— Именно этим… что полез!

— Ладно, выкладывай новости. А то мне без привычки на свежем воздухе уже не по себе.

— В основном все в порядке. Пришли контейнера из Новосибирска, завтра отправляем их обратно. Отсылаем им Куваева, Мифтахутдинова, "Леди", "Крутой маршрут" и детскую литературу.

Потом Дунаев подал мне глянцевый в ярко-красной бумвиниловой обложке томик.

— Сигнальный экземпляр. Думаю, он вас обрадует, "Сын Сатаны".

— Ну да… — проворчал я, чтобы скрыть приятное удивление, — а… рисунок. У нас же на обложке церквушка должна быть, а не эта страхолюдина. Действительно, сын Сатаны.