Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра

— Нет, я доволен, я всем доволен! — пролепетал сторож и поспешно покинул мастерскую.

Спецназовцы немного выждали и незаметно двинулись за ним. Перченок и Скопин шли последними, командир опергруппы приказал им держаться на безопасном расстоянии от бойцов и ни в коем случае не ввязываться в драку, если таковая начнется.

Стрекопытов прошел пару кварталов. Дальше начинался пустырь, застроенный разномастными гаражами — солидными кирпичными постройками, более скромными сварными конструкциями из железных листов и совсем старыми развалюхами.

Рядом с этими гаражами располагалась сторожка — рабочее место Стрекопытова. Перченок и Скопин остановились на краю пустыря и оттуда наблюдали за событиями через бинокль, который дал им командир опергруппы.

Дойдя до своей сторожки, Стрекопытов остановился и огляделся по сторонам.

Спецназовцы так ловко попрятались, слившись с пейзажем, что, даже зная об их существовании, Перченок не мог найти ни одного из них. Это напомнило ему детскую картинку, на которой нужно было найти семь спрятавшихся зверюшек. Зато он хорошо видел сторожа.

Стрекопытов стоял на пороге своей сторожки, явно чего-то или кого-то ожидая.

Так он простоял минут десять и вдруг устремился в сторону от сторожки, видимо, увидев там что-то интересное.

Перченок перевел бинокль в ту сторону, куда бежал Стрекопытов, и увидел в траве картонную коробку, перевязанную красной лентой.

Подбежав к этой коробке, сторож в раздумье остановился над ней, затем наклонился, потянул за ленту…

Тут из травы, в нескольких метрах от него, выскочил, словно чертик из табакерки, человек в черной облегающей униформе — один из бойцов опергруппы.

— Стой! — крикнул он Стрекопытову. — Стой, не трогай!

Однако было уже поздно.

Стрекопытов дернул за ленту…

В то же мгновение на месте коробки полыхнула яркая вспышка, а затем раздался грохот взрыва. Стрекопытов рухнул, как подкошенный, и бежавший к нему на помощь боец покачнулся и упал.

Из разных потайных укрытий высыпали бойцы опергруппы и бросились к своему товарищу. Перченок со Скопиным подошли к месту трагедии последними и увидели искалеченное тело несчастного сторожа и в нескольких шагах от него сидящего на траве оперативника, которому товарищ бинтовал раненую руку.

— Вот черт! — проговорил, оглядывая эту картину, Перченок. — Вот же черт!

— Верное наблюдение! — процедил, покосившись на него, командир опергруппы.

Он достал телефон и вызвал вспомогательную службу — чтобы увезли труп сторожа и захватили с собой раненого бойца.

— Это я виноват! — выдохнул капитан. — Это была моя идея проследить за Стрекопытовым…

— Верная, между прочим, была идея, — возразил командир. — Тем более что сторож все равно бы погиб. А что Рябинников ранен — так это у него работа такая, он на нее по своей воле пошел. По зову, как говорится, сердца. И рана у него нестрашная, на нем все быстро заживает. А вот мастера того, в чьей мастерской мы засаду устроили, надо как следует тряхнуть. Он непременно еще что-то знает…

Перченок согласился с командиром, и вся группа дружно вернулась в мастерскую. Даже раненый Рябинников шел за ними, слегка прихрамывая. Правда, немного не доходя до мастерской, командир что-то ему сказал, и Рябинников исчез за углом.

Войдя в ворота мастерской, Перченок огляделся.

Сигильдеева нигде не было видно.

— Эй, хозяин! — крикнул он в пустоту.

Никто не отзывался.

— Сбежал… — горестно протянул Перченок.

— Тс-с-с! — прошипел командир опергруппы, прижав палец к губам и к чему-то прислушиваясь.

В следующую секунду он сделал несколько непонятных жестов, которые, однако, поняли его бойцы. Они рассыпались по мастерской, двое выбежали наружу.

Через несколько минут они вернулись, волоча за собой вяло упирающегося Сигильдеева. Под глазом у мастера назревал здоровенный синяк, большой нос свернулся на сторону. Один из бойцов нес в свободной руке большую спортивную сумку.

— Сбежать пытался, — сообщил оперативник, выталкивая Сигильдеева на середину мастерской, и бросил на пол его сумку.

— Я… не убегал… — бормотал тот, вытирая разбитый нос тыльной стороной ладони. — Я к знакомой съездить хотел, с днем рождения поздравить, а тут эти на меня налетели…

— К знакомой, говоришь? — мрачно переспросил командир опергруппы. — А в сумке что? Подарки?

— По… подарки! — пролепетал Сигильдеев. Глаза его предательски бегали.