Наталья Солнцева - Свидание в Хэллоуин

– Тебе нравится? – спросила она.

– Угу.

После кофе с коньяком Лариса принялась ласкаться, он постепенно втягивался в ее игру – по привычке, без былой страсти. Все остывает, не только звезды и планеты, но и сексуальные ощущения. Ему казалось, что он целует куклу, очень похожую на живую женщину… Древнейший инстинкт так и не проснулся.

– Ну что с тобой? – обиженно протянула она.

– Устал, наверное. Прости.

Ее неукротимый темперамент требовал выхода, а Матвей отстранился, встал с постели.

– Ты куда? – В голосе любовницы звучали обида и недоумение.

– Хочу выпить.

Он налил себе и ей коньяка, присел на краешек широченной кровати. Спросил ни с того ни с сего:

– Калмыков не подозревает, что ты ему изменяешь?

Лариса резко повернулась, вспыхнула, но сдержалась, глотнула коньяка, помолчала и только потом ответила:

– Надеюсь, нет. Хотя… догадывается, наверное.

– И терпит?

– Куда ему деваться? Он же ничего не может! Вообще ничего!

– Сколько ему лет?

– Сорок шесть…

Она исключительно редко говорила о муже, несерьезно, вскользь. Словно его и не было.

– Не старый еще мужчина. Какое-то заболевание?

– Вроде нет. Во всяком случае, он не упоминал о болезни, которая могла привести к его нынешнему состоянию. А почему ты интересуешься?

Матвей сдвинул брови.

– Странно все это…

– Не вижу ничего странного! – возразила Лариса. – Таких вокруг сотни, тысячи. Спроси любого сексопатолога!

– У вас с самого начала как было? Ну, когда вы поженились?

Она повела округлыми, гладкими плечами… красивая женщина с грациозными повадками кошки. Густые волнистые волосы, на длинной шее – тончайшей работы колье из золотых нитей от «Веллендорф», подаренное мужем. Цена украшения, вероятно, баснословная. Карелину за год столько не заработать.

Лариса поймала его взгляд, истолковала по-своему, плотоядно улыбнулась.

– Да тебе-то что? Иди ко мне…

– Ты не ответила.

Она отвела глаза, со стоном натянула на себя простыню.

– Господи, я же не на исповедь сюда пришла?! Чего ты добиваешься?

– Твой сын… от Калмыкова?

– Конечно! Тогда он… у него еще кое-что получалось… не каждый раз. Были проблемы! Но я успела забеременеть. – Она покраснела, рассердилась. – Что ты уставился как удав? Я не на допросе!

– Какого рода возникали проблемы?

– Ему… требовались разные ухищрения, – она смущенно захихикала. – Я не могу вслух…

– Не строй из себя невинную овечку. То, что ты вытворяешь в постели, не каждый выдержит. В скромности тебя упрекнуть нельзя!

Лариса по-кошачьи прищурилась, вытянула губы трубочкой.

– Я расскажу… но шепотом, на ушко.

Она привстала, обняла Матвея за шею и притянула к себе, прильнула губами к его уху, зашептала быстро, горячо…

Он слушал со все возрастающим изумлением.

Борисов сидел в маленьком подвальном кафе, обедал и ждал сотрудника, которому поручил глаз не спускать с Иваницына. В рабочее время за главным менеджером наблюдал один человек, в нерабочее – другой. Они докладывали по очереди.

Борисов доел борщ, придвинул тарелку с пловом, заставляя себя жевать. Аппетит пропал с тех пор, как он обнаружил труп Марины Степновой. Такой «головной боли» у него давно не было. Погода тоже не располагала к бодрости духа: дождь, слякоть, небо, затянутое сизыми тучами.

Ельцов запретил сообщать в полицию об убийстве, начальник охранной службы подчинился. В конце концов, он незаконно проник в квартиру, да еще и оставил милицейских сыщиков без некоторых улик – тоже внес свою лепту в запутывание следствия. Оно все-таки началось после того, как Марину стал разыскивать главврач стоматологической поликлиники. Он позвонил ее матери, та всполошилась, приехала, вызвала слесаря, дверь вскрыли… со всеми вытекающими последствиями.

– Держи руку на пульсе, Коля, – приказал Ельцов. – Я должен знать о каждом их шаге. – Он имел в виду официальное следствие. – Я не допущу, чтобы имя моей дочери поливали грязью. Этому паршивцу Захарке повезло: как ее жених – пусть ничтожный и лживый, – он находится под моим покровительством. Надеюсь, никто не видел его у дома Марины в день убийства. Если он виноват, я сам его накажу.

Борисов не был сторонником самовольной расправы, которая, к сожалению, зачастую подменяла собой правосудие. Ельцов старался не вступать в конфликт с законом, поэтому они сработались. Но обстоятельства меняются.

Николай Семенович воспользовался своими связями в правоохранительных органах и узнал, что дело зашло в тупик: следов почти никаких, подозреваемые отсутствуют. Экспертиза не обнаружила воды в легких погибшей, значит, ее опустили головой в воду уже мертвой. Зачем? Мало ли психов в наше время?! Мотив мог быть у нескольких: у врача-стоматолога, который поскандалил с Мариной из-за пациента; у отчима, который не ладил с ней; у мужчины, от которого она забеременела, и у неизвестного грабителя… или грабителей. Оперативники опросили соседей, коллег по работе, друзей – все недоумевали и разводили руками. Врач во время убийства Степновой находился в ялтинском санатории; отчим давно не поддерживал отношений с падчерицей; личность отца неродившегося ребенка пока не установили; грабителей безуспешно ищут. Следователь склонялся к версии ограбления из-за разгрома в квартире потерпевшей. Марина, дескать, пострадала случайно. Возможно, воры не сразу ее заметили, или она пыталась поднять крик, вот и поплатилась. На шум в квартире никто не обратил внимания, люди целый день на работе.